В помещение было душно, должно быть снова собирался дождь. Первого из перечисленных оформили «авторитета» в кожаной куртке, затем уличную девицу, после которой последовала очередь рыжеволосой.
– За что задержаны? – сухим безэмоциональным голосом произнес участковый реплику, которую ему доводилось повторять десятки раз за день. При этом он глаз не оторвал от регистрационного журнала, всем видом показывая своё отношение к рутинной работе. Он был типичным госслужащим, не любившим свою работу, однако считая ее вполне естественной и приемлемой, так как она позволяла ему достойно существовать.
– Разбила витрину в цветочном магазине. Не могу оплатить ущерб. Доставлена до выяснения обстоятельств, – сразу выступила Вера, не дожидаясь традиционного хода вопросов.
– А что, цветочные магазины очень богатые стали, что Вы его ограбить решили. Хм. Обычно, на ювелирные нападают или на банки. Что ж Вы так слабо? – немного приободрился полицейский, не владеющий полностью информацией о заключении молодой хулиганки.
– Да… настроение было не очень. Так случилось, в общем, – ответ женщины не располагал к продолжению разговора, однако ничем не смутил служителя закона, который обладал преимуществом в положении.
– Это что-то новое. Надо запомнить. Следовательно, разбитая витрина стоит приподнятого настроения и заключения, на суток 7-10?
– 7-10 суток? Мне придется тут провести столько времени? А нельзя как-то все упростить? Помогите мне, как-нибудь, пожалуйста, – теперь Вере стало не на шутку горько. Она с треском провалила оборону своей невиновности, сдавшись под натиском неожиданности.
Полицейский принялся читать материалы протокола, только что принесенного ему.
– Как же Вам упростить? Вы совершили хулиганство в присутствии двух свидетелей. Не имеете возможности возместить ущерб. Полностью не признали свою вину. Да Вам еще и исправительные припишут!
Комментарии в этом случае были абсолютно бессмысленными, Вере не нашлось чего ответить. Она не стала возражать поняв, что только усугубит свое положение. Не все можно исправить надавив на жалость, иногда приходиться мериться с тем, что есть.
Полностью измученную и истощенную морально преступницу проводили в камеру. Единственным утешением послужило полное отсутствие сокамерников. В соседней комнате слышался чей-то говор, перебиваемый глухим грубым кашлем. Камера была темной и влажной. Впервые в жизни Вере предстояло ночевать в подобных условиях. Рыжая долго стояла у входа в эту мрачную комнату, не веря своим глазам и проклиная несдержанность, приведшую ее сюда. Немного отойдя от шока, она вытерла слезу с побледневшего лица и направилась осмотреть обитель. Утешительной находкой послужило старое верблюжье одеяло, которое она жадно схватила и постелила на нижнюю железную койку. «Может сразу себе наколку набить? А то подселят кого-то бывалого, придется за место авторитета и старое верблюжье одеяло сражаться,» – словно в насмешку над собой иронизировала Вера. Подобные попытки рассмешить самой себя не позволят сойти с ума даже самому уставшему рассудку.