А она? А она, получается, готова, да?
И как давно, очень интересно мне знать?!
День, неделю, годы...???
Хотя нет, не интересно, даже слышать не хочу ничего.
Перехочет...
Блять, ну неужели все так плохо, а?
Нормально же живем...Ну что ей все стало не так?!
Спрашиваешь в лоб - ничего толком сказать не может.
Мямлит что-то, про то, что я не хочу ее понять. А как тут понять, когда кроме
этого ничего не слышишь. Объяснила бы по-человечески, по пунктам, чего хочет
вообще от меня.
Не-е-ет! Томно
вздыхать в ночи – это конечно эффективней.
Да и фиг с ним,
пусть вздыхает, я бы не обращал внимание, но…
Жена иногда смотрит на меня так, будто ее бесит сам
факт моего существования. И в эти моменты такая ярость накрывает в ответ, что
хочется ее придушить. Так хочется, что страшно. Потому что я не знаю, как еще
убрать эту жуткую эмоцию в ее глазах. А видеть ее - невыносимо.
Это ведь Лизка моя...И я слишком хорошо помню, как ее зелёные
глазищи как у кошки светятся любовью. Светились. Раньше всегда. А теперь…Если
хоть раз за день блеснут – уже счастье.
Как она вообще может так? О чем она в этот момент
думает, когда так смотрит на меня?
Вот об этом? О разводе?
Охренеть...
От этих мыслей даже больно дышать, и я все кручу и
кручу в голове нашу жизнь, пытаясь понять, когда? Когда это начало происходить
с нами? Совсем из колеи вчерашнее выбило.
- О, Саш, привет! Ты бы подошел хоть - поздороваться,
а?! - мелодичный женский голос вырывает меня из плена своих загонов.
Поворачиваю голову на звук, и рефлекторная приветственная
улыбка застывает на лице подобно посмертной маске. Потому что вижу, кто это окликнул
меня.
Бл...Надо было глухим притвориться. Но уже поздно.
Иду к столу у окна, за которым восседает вся честная
компания: расфуфыренная как павлин в брачный период подруга моей жены
Кира, Иосиф Лазаревич, ее лысоватый еврейский муж – банкир, какой-то незнакомый
мне длинный хмырь в идеально сидящем строгом костюме, и стильном галстуке,
завязанном так туго, что мужик рискует разрезать себе кадык. И кто только припирается
в костюме на горнолыжку?!
А рядом с любящим потуже хмырем близко-близко...моя
Лиза.
И взгляд ее
стеклянный выразительно ползет по моим грязным, потрепанным штанам, выцветшей,
видавшей виды толстовке и застывает на влажном от воды лице.