- Меня и так постоянно на всякие сборы гоняют.
Между прочим, это удовольствие дополнительно не оплачивается. А неудобств — масса.
- Ты себя блестяще показал, Ветров. И за твои заслуги перед Отечеством мы переводим тебя... добровольно-принудительно... в гинекологию, - заканчивает Пушкин. И начинает ржать.
Я моргаю, потом чуть сильнее сжимаю челюсти. Дебилы.
- У них там снова нехватка, Ольга Дмитриевна на пенсию ушла! - вторит Чернов. - Сказали, такие находчивые ребята им нужны!
- Парень с боевым опытом, нервы крепкие, то что надо в гинекологии! - продолжает Пушкин, уже покраснел весь, слезы вытирает. Хохочет так, аж хрюкает.
Я против воли почувствовал, как слегка лихорадит. В гинекологию, ну да. Смешно. Очень. Тоже улыбаюсь, оценил шутку. Нескоро мне забудут позавчерашний подвиг.
- Роддома у нас тут нет, уж извиняй, но если сильно тянет...
- Издевайтесь сколько угодно, - тоже начинаю посмеиваться, подыгрывая Пушкину. Можно было, конечно, и съязвить, но тем самым я лишь подогрею их ажиотаж. Так что лучше не нарываться.
- Какого, блть, хрена, Илья? - Пушкин вдруг меняет тон, всплеснув руками.
- Так получилось. Я был поблизости и приехал раньше скорой. Что, нужно было сидеть рядом и ждать, пока сердцебиение плода вовсе прекратится?
Он встал из-за стола, принялся мерить кабинет широкими шагами и заламывать руки. Потом подошел ко мне и похлопал по спине.
- В нашем госпитале нет родильного отделения. А знаешь почему? - не унимался Чернов.
- Потому что служат в основном мужчины.
- А у них что...?
- Матки нет, - сдаюсь.
- Какой молодец! Анатомия — пятерка! У мужиков хер, а не вагина. Но ты, я смотрю, на все руки мастер! Хоть бы намекнул, я б тебя пристроил вон в четвертый родильный. Или в перинаталку, - все не унимается Чернов с матерным погонялом. Нетрудно догадаться, откуда оно появилось.
Но при этом я понимаю, к чему они оба клонят.
- Опыт у меня есть, - говорю решительно. Тут слабину дашь — съедят. - Я знал, что делаю. Все расписал в рапорте. Там три страницы мелким почерком.
Пушкин смотрел на меня долго. То на одно плечо голову склонял, то на другое. Как на дурачка или уродца.
- В Сирии обстоятельства были разные, - я продолжил. - Там не спрашивали специализацию, опыт, знания. Если врач — значит, работай. Можешь спасти — спасай. Я оказался в схожей ситуации и действовал. За каждое движение могу ответить. Итог — обе пациентки живы.