Медленно открыв глаза, опасаясь что свет ослепит
меня, я всмотрелся в своего спасителя, которая и правда
оказалась судя по одежде медсестрой, что сейчас что-то
внимательно высматривала на стойке слева от меня. Скашивая
вбок взглядом, я тем не менее опасался поворачивать шеей,
чтобы не вызвать новую волну боли, мать переместилась в правую
сторону и теперь лишь переводила взгляд с меня на медсестру,
первой заметив мой взгляд.
- Сынок, всё хорошо, ты в больнице. Только не двигайся,
всё будет хорошо. - начала она вновь меня успокаивать.
Не двигаться это легко, даже под угрозой расстрела
не шевельну ни единой мышцей.
- Александр, у вас множество растяжений и разрывов
мышечных волокон, так что не двигайтесь, вам нужен покой на
несколько дней. - строго и одновременно мягко, успокаивающе
говорила медсестра, что-то осматривая на моём теле.
Опустив взгляд, я увидел на себе прозрачные мешочки
в которых лежал подтаявший лед, и только после этого я
внезапно почувствовал, что мне несколько прохладно, но
прохлада эта была приятной, боль в мышцах притуплялась
благодаря и им тоже. А если сосредоточится на чувствах тела,
можно почувствовать, что буквально все суставы были как-бы
обтянуты чем-то. Благоразумно решив не проверять что это там
и не двигаться, я лишь согласно прикрыл глаза, показывая что я
всё понимаю.
- Вот и хорошо, а теперь спите. - услышал я новые
наставления медсестры.
Она взяла в руки шприц и занеся куда-то за
видимость зрения через пяток секунд вернула его уже пустым,
видимо там капельница. Черт, я же только очнулся. Неужели
снова в Пустошь? Как-то бестолково я вернулся в реальность.
Глаза практически самостоятельно закрылись, насильно унося
меня в сон.
К моему удивлению проснулся я вновь в палате
больницы, возвращение в Пустошь не произошло. Сердце на
мгновение стрельнуло паникой, на разум быстро его успокоил,
просто это был тот же день. Случайно дернув правой рукой, я
чуть сморщился, но сдержал стон от новой волны боли, сейчас
было полегче. Боль была уже не такая острая, а скорее тупая,
приглушенная, такую можно и стерпеть, я и не такое в Пустоши
переживал. Правда там она была недолгой, быстро уходила, но боль
всё равно терпеть я научился.
В этот раз в палате я оказался один, не было ни
матери, ни других членов семьи, что хорошо, я не был готов к
этой встрече. Было стыдно, я чувствовал вину, что из-за своих
действий доставил семье столько проблем. Даже если бы я погиб
в том бою, само сражение спартанцы выиграли бы и без меня, но
воспользовавшись "недофорсажем" я... Черт. Прикрыв глаза, я
постарался успокоиться, чувство стыда, гнетущее меня тем что
я заставлял родителей волноваться самой своей недееспособностью,
сильно кольнуло от того что я только представил, как буду
смотреть им в глаза после всего произошедшего. Они же только
поверили, что всё начало налаживаться, сын оживал и все дела,
а тут такой финт в моем исполнении. Еще неизвестно что
доктора скажут, очень сомневаюсь, что они смогли или смогут
найти причину моей агонии, будут проводить
обследования.