— Некоторые вещи могут быть ближе, чем ты думаешь, если сильно хотеть их найти, — туманно ответил Демон. — Итак… Ты ведь не выйдешь из своего круга, так? — посмеиваясь, произнес он из темноты.
Ветта с визгом поджала ноги, завертевшись. Под призрачным пестрым ковром меловые линии были не видны, и не понятно было, на самом ли деле пересекла ли их Ветта, вертясь и рассматривая обстановку призрачного дома, или Демон издевается над нею.
— Что нужно тебе от меня?! — заверещала Ветта.
— Мне? — удивился Демон. — Это же ты позвала меня. Я подумал, что это у тебя какое-то дело ко мне. Жертва. Ты говорила о какой-то жертве.
— Да, да! — обрадованная тем, что Демон перевел свое внимание с ее персоны на жертву, выпалила Ветта. — Я хочу отдать тебе в жертву Элизу, мою кузину!
— А ты уверена, — с сомнением произнес Демон, — что именно я тебе нужен? Мне показалось, ты читала имена наугад.
— Не все ли равно, – пропыхтела Ветта, стараясь не стучать зубами от страха.
— Конечно, нет, — отозвался Демон. — За какой грех ты хочешь покарать эту девушку?
В его голосе послышалось гудение пламени ада. Ветта изо всех сил сдерживалась, чтобы не зажать уши руками и не слышать этого голоса, который словно проникал до самой ее души.
— За грех, — выдохнула в ужасе Ветта.
— За грех, — подтвердил Демон. Исчезло прекрасное видение его роскошного дома, и Ветта увидела высокую широкоплечую фигуру в черном длинном плаще, сотканном из непроглядной черноты. Капюшон был низко надвинут на лицо Демона, и черт было не рассмотреть. Но глаза синими холодными звездами сверкали из тени. — Демонов интересуют только грешные души. Праведники нам не нужны. Мы судим, но судим справедливо. Мы караем, изощренно и кроваво, но за грех.
— Странно как, — с сомнением выдохнула Ветта, разглядывая Демона, неспешно прогуливающегося вокруг ее убежища. — Если все так, то за что люди Демонов боялись и изгнали из нашего мира? Верно, ты лжешь.
— Потому что люди любили грешить, — ответил Демон. — И хотели это делать безнаказанно. А еще они любили убивать себе подобных, — в голосе Демона снова послышался гудящий огонь. — И потому очень часто шептали нам о грехах своих близких. Наверное, это давало им иллюзию собственной безгрешности и защищенности… Они думали — раз они помогают искоренять порок, то тем самым отбеливают свои черные злые сердца. Но в глубине души они знали, что мы можем забрать любого. Наушники, жалобщики, фанатичные служители веры самые гнусные из всех грешников, они не щадили никого. И приносили жертвы нам охотно…