— Тааа, —
отмахнулся Микола. — Не бери в голову.
— Так вот и
я о том же тебе сказать хотел, — подхватил Иван. — Голова нам
дадена не для того, чтобы ее чрезмерно мыслями переполнять. Глядишь
и лопнуть может. Як тот гарбуз. Правильно сказал?
Суздалев
вопросительно посмотрел на односума. Тот растянул рот в улыбке,
цокнув языком на татарский манер:
— Ваня,
гарбуз — это тыква по -вашему. К твоему сведению, овощ сей имеет
весьма толстую кожуру и по сей причине не способен лопнуть. А вот
кавун, то фрукт, в зрелом состоянии который и при небрежном к нему
отношении, треснуть готов в любой момент.
— Ну, —
Суздалев пожал плечами. — Извини, дорогой ты мой человек, ваша эта
балачка никакому логическому мышлению не поддается.
— Так и не
нужно язык в рамки логики загонять, — шутливо ответил Микола. — Но
вот от спелого кавуна я бы сейчас не отказался!
— А мы
пришли уже, — отозвался Суздалев, указывая на красивое, большое
здание. — Будет тебе твой кавун и не только.
Билый
посмотрел туда, куда указывал друг. Прямо перед ним высилось
четырехэтажное здание, красновато-коричневого цвета. Ресторан
занимал весь первый этаж. Прямо над входом была устроена открытая
терраса, защищенная на случай непогоды брезентовым балдахином. Чуть
ниже красовалась большая вывеска: «Ресторанъ К. П. Палкинъ
Palkine». Микола медленно обвел взглядом все здание. Внезапно
поморщился, как будто съел лимон. Над угловым окном второго этажа
висел щит с надписью: «Зубо-льчебный кабинетъ». Вспомнилось, как в
самом начале службы в царском конвое, у него неожиданно разболелся
зуб. Никакие народные средства, знакомые Миколе с детства, не
помогали. Пришлось обращаться за помощью к зубному врачу, что
оставило не совсем приятные воспоминания.
— Ну что,
мой друг, — восторженно произнес граф, направляясь ко входу в
ресторан. — Прошу! Отведаем амброзии в обители Дионисия.
Билый
усмехнулся:
—
Заманчиво.
— Не
смущайтесь, господин подъесаул, — нарочито громко произнес граф,
заметив пристальный взгляд швейцара, стоявшего стеной у входных
дверей. — Почувствуйте вкус искушения.
— Да никак
Ваше сиятельство собственной персоной пожаловали, — раздался
удивленный возглас швейцара. — Иван Матвеевич, батюшка, сколько
лет, сколько зим?! А ведь такое болтали. Такое!
— Степан?!
— не скрывая радости в голосе, отозвался Суздалев. Он был не менее
удивлен, чем швейцар. — Вот так встреча. Значит все
обошлось?