Примерно полторы сотни мужчин, женщин и даже детей собрались в
одном и том же месте, но образовали две группы, которые не
смешивались между собой, словно вода и масло. Меньшая их часть
представляла из себя мужчин, женщин и даже парочку детей в богатой
одежде, которые переговаривались о чем-то своем, одним глазком
наблюдая за творящимся в нескольких метрах от них ужасным зрелищем.
Причем там были не только европейцы, нашлось место и нескольким
смуглым индусам, и парочке азиатов, а самой магически развитой
аурой из присутствующих так и вовсе обладал какой-то старый седой
негр, как раз сейчас смеющийся над чем-то, что сказал ему
оказавшийся рядом офицер британской армии. Однако подавляющее
большинство людей, наполнивших собою парк, носили костюмы горничных
или иную столь же характерную для обслуживающего персонала
униформу, стояли на коленях, а также мрачно и молчаливо взирали на
шестерых мулаток, младшей из которых было максимум десять, а
старшей вряд ли исполнилось больше шестнадцати.
Девочки и девушки со связанными за спиной руками буквально
танцевали на носочках, стремясь хоть как-то облегчить давление
веревочных петель, наброшенных на их шеи и натянутых через ветки
какого-то дуба таким образом, чтобы дышать они все-таки могли, но
делали это едва-едва. Бедняжки испуганно пучили глаза, плакали и
кричали, явно пытаясь о чем-то умолять...Только делали они все это
беззвучно, ибо кто-то сотворил волшебство, не дающее всяким
противным звукам нарушать покой элитной части города. Причиной же,
заставляющей несчастных так нервничать, являлся не столько тот
факт, что ноги седьмой из них больше не касались земли, сколько
отдаленно похожий на четырехрукого скелет механизм, прямо сейчас
деловито стягивающий последние лоскутья кожи с повешенной, которая
толком уже и не дергалась. А также не имела ни единой конечности,
не превращенной в иссеченное металлическими пальцами-лезвиями
месиво, где целыми остались лишь те участки, по которым пролегают
самые крупные сосуды и артерии. Наметанный взгляд целителя сходу
определил, что истекающий кровью сразу отовсюду кусок мяса, в
котором почти невозможно было узнать человека, прямо сейчас умирает
от инфаркта, несмотря на то, что женщины вообще-то от природы
несколько выносливей мужчин в плане переносимости боли и ран, а
данному организму вряд ли исполнилось хотя бы лет четырнадцать.