«Придётся соглашаться на такую компенсацию», – понимаю
я.
– Все её шмотки, два коня самых лучших, каких найдёте и
двести золотом, – решаю поторговаться я.
– Согласен! – как-то подозрительно быстро соглашается
Бортус.
Пока мы беседовали, в зале появилась стража Хана и
имперский дознаватель – старик усталого вида с таким страдальческим
лицом, будто его глисты мучают.
– Причинение ущерба имуществу Хана, нарушение эдикта
императора о недопущении конфликтов, … – сухо перечисляет
дознаватель. – Граф Зорий! Вы желаете возразить, и нам пригласить
ментала?
Зорий, уже приведённый в чувство, стоит рядом, и вид имеет
недовольно-испуганный. И на компенсацию он согласен, однако, не
полностью:
– Келидану не отдам! Готов отдать вместо неё тысячу
золотом!
– Нет, – коротко говорю я. – Он напал на моего человека –
сотника императора, а значит, ответить должен своим человеком, –
отказываюсь я.
– В таком случае, правом, доверенным мне императором
Хостом, я постановляю …
– Передать Графу Гароду Кныш рабыню графа Зория Келидану,
что там ещё… её вещи, двести золотом и двух коней. Гарод Кныш сам
выберет их, – неожиданно быстро решает дознаватель. – Ах да! Пять
серебрушек управляющему таверны, и три золотых – штраф в казну
Хана.
– Ригард, Джун, Тарак, – отдаю команды я. – Заберите всё,
и коней для рабыни этой.
Любитель дерзких девочек спорить не стал – империя на
военном положение, а ну, как и вправду тут ментал есть?
– Гарод, постойте, – на выходе меня тормознул
дознаватель.
«Взятку просить будет», – решил я.
– Вам привет от вашего друга герцога Марвела, – подмигнув,
шепнул дознаватель. – Только сегодня с ним общался по артефакту
связи. Наслышан о вас!
Ну, ещё бы. Верховный императорский судья – его прямой
начальник. Теперь я понимаю причину такого быстрого решения в мою
пользу. И как ни крути, а придётся к нему в гости заехать – уже ему
должен, а должным я быть не люблю.
Через час в наш общий номер привели вышеупомянутую
Келидану. Спортивного сложения, как бы сказали на Земле, девушка с
короткой стрижкой, которая её не портит и в таком прозрачном
наряде, что он больше обнажает, чем скрывает прелести рабыни. На
вид ей лет двадцать пять, но в этой гребаной империи, может и все
восемьдесят быть.
– Ой, какой хорошенький новый хозяин у меня, маленький
только, – елейным голоском пропела Келидана. – Титьку дать,
молокосос?