Данную фитюльку размером не более трёх авторских листов мы гордо называли повестью и возились с ней несколько лет, разумеется, с перерывами. Главным героем назначили фотографа Сергея из соседнего НИИ, заменив в его фамилии всего одну букву. Внешность и повадки оставили неизменными – очаровательный был шалопай. Чем дело кончится, понятия не имели. Тачали повестушку по принципу «куда кривая вывезет». Кривая, как ни странно, не подвела. Уже к середине повествования мы сообразили, чем кончится дело. Добили. И возникла новая проблема. Оглашать всё это вслух, за столом, во время дружеской вечеринки было бы просто немилосердно. Пришлось отдавать рукопись для прочтения на дом – благо к тому времени мы уже вовсю пользовались пишущей машинкой.
Пойдя по рукам, манускрипт достиг одного из сотрудников «Вечернего Волгограда», который (сотрудник), не спросясь, отнёс его (манускрипт) прямиком редактору. А тот остановил меня в коридоре (я к тому времени устроился выпускающим «Волгоградской правды») и с прямотой древнего римлянина ошарашил: «Пополам сократите – опубликую».
Мысль о публикации вызвала восторг. Мысль о том, чтобы сократить пополам, – ужас. Скрепя сердце, принялись резать, как вдруг с изумлением заметили, что, освобождаясь от лишних эпизодов, повесть становится лучше.
Так возник один из основных принципов нашего соавторства: самое сильное средство воздействия на читателя – это сокращение.
Вдохновлённые первой газетной публикацией, сгоряча принялись за вторую повесть – и тут же увязли. Работать сразу с шестью равноценными персонажами оказалось чудовищно трудно. Как физика решала задачу трёх тел, так мы решали задачу трёх (и более) собеседников. С двумя-то – всё просто. Тут главное – понять, чем эти двое отличаются друг от друга, и постоянно сталкивать их лбами. Иначе диалог неминуемо выродится в беседу. А вот с тремя… Словом, помучились изрядно. Зато освоили разноголосицу, гомон, гул толпы.
Повестушку напечатали, а мы всё продолжали её переделывать. Заменили невразумительный прибор мотком медной проволоки и что-то там ещё усовершенствовали. Что именно – теперь уже не вспомню.