— Вот, теперь слушай! — Шурик сунул коробочку прямо мне под
ухо.
Сначала механический женский голос называл имена и цифры, не
запомнил, те же в прошлый раз были или другие.
Потом раздался короткий писк и одиночный щелчок. Потом какой-то
шум, больше всего похожий на неаккуратное отодвигание стула от
стола. Когда ножки скребут по деревянному полу.
— Наташ, ты завтра дежуришь? — раздался женский голос. Он звучал
чуть тише, но это был тот же самый голос, который только что
зачитывал код и звучал совершенно механическим.
Было слышно, что радистке что-то ответили, но слова разобрать не
получилось.
— Опять Клим Вершинин? — спросила радистка и засмеялась. — А я
пойду в филармонию, меня Калинин пригласил.
Последнее слово прозвучало совсем тихо, будто девушка отошла от
передатчика.
Где-то с минуту я прислушивался к неразборчивому диалогу двух
девушек. После того, как там прозвучало мое имя, происходящее по ту
сторону странного передатчика резко повысило свой градус
интересности.
Но разобрать получалось только интонации.
Вторая задала вопрос. Первая ответила. Вторая отпустила
язвительный комментарий.
Обе засмеялись.
Стук каблучков.
— Кофейная машина опять барахлит, сделай чаю! — вдруг очень
четко зазвучал из плеера голос другой девушки. — Что это тут?
Потом раздалось звонкое «щелк!», и передача прекратилась. Ну,
точнее, сменилась обратно на ритмичное щелканье радио-жужжалки.
— Ничего себе! — сказал я и озадаченно посмотрел на Шурика. — Ты
никому больше не говорил?
— Неа, только тебе... Ты же понимаешь... — тут он резко замолчал
и посмотрел на меня подозрительно. — Я вдруг подумал...
Он отступил. На его лице сменилась гамма сложных эмоций, понять
по которым, что именно за идея огрела его голову пыльным мешком, не
составило никакого труда. Две радистки в передаче обсуждали
какого-то Клима Вершинина. И не может ли это значит, что этот самый
Клим вовсе не предмет их слежки или чего-то подобного, а вовсе даже
коварный заговорщик, который внедрился в их теплую компанию и
что-то злоумышляет. А он, Шурик, не додумался себя обезопасить
ценную запись.
— Значит над тобой смеялись не просто так, — сказал я, сделав
вид, что не заметил в его поведении ничего странного. — Вот
представь, занимаешься ты каким-то важным и секретным делом, и тут
вдруг понимаешь, что за тобой следит через самодельный прибор
ночного видения пацан-сосед. Если станешь ему запрещать с суровым
лицом, то это его только раззадорит. Зато если ты его на смех
поднимешь, что он, мол, следил за тобой, когда ты порнушку смотрел,
есть шанс, что он устыдится, бросит это дело, а твой секрет
останется при тебе.