Двое суток пролетели, как один миг. Большую часть времени, я
провел с Хеленой. Лишь пару раз мы проведали Зою Витальевну. Первый
раз — на том самом запланированном ужине. Сказать, что мама
удивилась гостье — ничего не сказать. То есть она понимала, что ее
сын не долго будет холостяковать, но немка?
Однако, в первые же минуты, Хелена очаровала мою мать. Теперь-то
ей не было смысла притворяться, по-русски она разговаривала с
совсем незаметным акцентом. Так что уже через полчаса я был забыт,
а женщины проболтали друг с другом до полуночи. Мне разрешалось
лишь иногда вставлять междометные фразы, а один раз и вовсе быть
изгнанным на улицу — девочкам приспичило поговорить на темы,
которые меня не касались.
Не знай я, кто такая Хелена, может и напрягся бы — так будущая
супруга может говорить со свекровью. Однако, с этой стороны мне
точно не было чего опасаться. Каким бы не было мое высокое
самомнение, я прекрасно понимал, что выбор между мужчиной и службой
она сделает однозначный.
А на втором визите настояла сама немка. Сказала, что моя мама ей
очень понравилась, и она хотела бы с ней попрощаться перед отлетом.
Мне потом их пришлось друг от друга буквально отрывать, а то бы
храбрая и хитроумная шпионка опоздала бы на свой самолет.
Все остальное, что происходило в эти два дня, можно было емко
уложить в одно слово. Только вот смыслов оно бы содержало бы такое
великое множество, что не хватило бы и сотни исписанных листов.
Проводив подругу и немного взгрустнув по этому поводу, я тряхнул
головой — жизнь продолжается! — и отправился домой. Где провел
последний день свободной гражданской жизни в компании с Зоей
Витальевны. Кто-то мог бы сказать, что молодому мужчине стоило бы
чем-то другим заняться в такой момент. Нагуляться, например, с
запасом. Но такого умника, к счастью, рядом не оказалось. И глупых
жертв не случилось.
А на утро я отправился все в тоже здание городской управы КГБ,
откуда меня автобусом отвезли на военный аэродром. Там усадили на
военный же борт, который вез какой-то тяжелый, упакованный в
герметичные контейнеры груз, и отправили в Сибирь. Шесть часов
полета — два в воздухе, два в безымянном аэропорту, где контейнеры
забрали, и еще два в воздухе — после чего я, наконец, вышел в той
части нашей страны, с которой прочно ассоциируется все русское у
иностранцев. Сибирь или, как они говорят, Сайберия.