Погружённый в мысли, Синдзи не
заметил, как его приняло в свои владения царство снов.
В загородной электричке слышалось
размеренное перестукивание колёс. Вагончик из металла и дерева
словно простоял десятилетия в боксе, сохраняя свой первозданный
вид, дабы прокатить всего одного пассажира прямо здесь и сейчас. В
вагоне не было ни следов других людей, ни царапин, трещин, которые
неизбежны при старении.
За идеально чистыми окнами виднелся
вечерний пейзаж: горы сменялись рисовыми полями, а они, после
перекрестка с семафором, — деревушкой. Потом всё снова: горы,
рисовые поля, перекрёсток, деревушка. Горы, рисовые поля,
перекрёсток, деревушка. И опять, и опять. Лишь облака
безмятежно и беспорядочно плыли, изредка закрывая собою уплывающее
в закат солнце.
Электричка всё так же размеренно
катилась и нигде не останавливалась. Будто она маленькая игрушка,
ездившая вокруг детского макета. Игрушка с одним-единственным
пассажиром, который спокойно сидел и слушал музыку в плеере. Что за
музыка — не разберёшь, но что-то приятное. В этом он был
уверен.
Его не волновали ни повторявшийся
пейзаж, ни перестук колёс. Ничего. Пассажир настолько хотел
отгородиться от всех своих проблем, переживаний и страхов, что даже
не обратил внимания, что ездит кругами уже очень давно. Снова и
снова вид из окна повторялся. Ни единой души вокруг, даже в
деревне. Только на перекрёстке показывалась женская фигура с
ярко-красными огоньками в глазах. С каждым витком девушка стояла
всё ближе к проезжающей мимо электричке, вызывая беспокойство у
пассажира. Он боялся, что незнакомка ворвётся в его идиллию,
заставит выйти из вагона в неизвестный и чуждый мир. Мир боли и
страдания. А что ещё хуже — поведает о том, что Синдзи хотел забыть
раз и навсегда.
Ещё одна встреча под усиливающиеся
мигания семафоров и звуковых сигналов, и женская фигура в очередной
раз приблизилась к вагону. У пассажира мелькнул образ девушки в
белой шляпке. Образ, который запомнился одновременно и прекрасным,
и ужасным.
Мана.
Сердце быстро застучало, он захотел
убежать или хотя бы отвернуться. Но не мог, тело не слушалось его,
будто мышцы вмиг атрофировались. Он вынужден сидеть на одном месте
и ожидать неминуемую встречу и своё заслуженное наказание. Мана не
простит его. Она сделает ему больно, и встреча сулит только ужас.
Эта уверенность в нём укреплялась с каждым проездом перекрёстка,
который семафорил всё сильнее и сильнее.