Но если Синдзи снова убежит — тогда
что? Прекрасно зная по своему опыту, насколько плохо, когда тебя
ранят и словом, и делом, Синдзи не любил, когда из-за него страдали
люди. И понимал, что ответь он на письмо отца, то с Маной ничего бы
не случилось, не пострадали бы жители Мисимы, возможно, и с Аянами
ничего бы не произошло, и тем более не погибли бы те пилоты. Но
свершилось так, как свершилось. В итоге виноват сам Синдзи со своей
ненавистью к отцу.
Юноша разрывался между тем, что он
хочет, и тем, что необходимо. На чаше весов — его спокойная
жизнь и пилотирование «Евой». Равно как и несколько недель назад
после боя с первым Ангелом. Казалось бы, такой лёгкий выбор:
остаться здесь или уехать восвояси. Тем не менее тогда он и его не
сделал, отдав всё на откуп Мисато, и поплыл по течению. Как
когда-то ему посоветовали начать играть на виолончели, так и сейчас
сказали: «Залезай в чёртова робота». В обоих случаях он
повиновался, не особо размышляя, чего хочет сам. Да, когда он полез
в «Еву», очень надеялся, что отец обратит на него внимание,
одобрит, похвалит. Теперь же Синдзи понял, насколько был наивен. Он
для отца пустое место, никто. Так было всегда, и вряд ли что-то
изменится в будущем.
И вот сейчас он задумался над своими
личными желаниями. Чего же он хочет на самом деле, после всего
произошедшего в Токио-3? Варианты очевидны, но, как назло, теперь
уже нельзя так просто взять и сделать выбор — в этот раз, помимо
всего, навалился гигантский груз ответственности. Кроме того, он не
может вернуться к дяде. Жить придётся одному, бросив школу и начав
работать. Осилит ли?
Выбор стоял между «плохо» и
«плохо».
Пойти на поводу у своих желаний и
бросить на произвол судьбы тысячи людей?
Или продолжить нести внезапно
свалившееся на Синдзи бремя, потому что так ему сказали?
«И что же мне теперь
делать?»
Он оглянулся в поиске хоть какого-то
намёка на правильный ответ. Перед ним простирался всё тот же чудной
мир с необычной «пшеницей», странным ромбом вдалеке да
неестественным небом. Логика подсказывала, что всё это
ненормальное, чужое. Но в сердце крепло противоположное мнение, что
лишь добавляло ещё больше вопросов.
В ответ на его терзания внутри
расцветало чувство, что место, где он сейчас находится, —
родной дом. Не просто здание, в котором вырос, а что-то
гораздо бо́льшее. Даже бо́льшее, чем Родина. Что-то такое, что
когда-то у него отняли, украли. И вот он наконец-то здесь. И вот он
хочет остаться здесь. Навсегда. Ибо это его дом, здесь его место.
Здесь он сможет обрести своё счастье.