Соорудив из срубленных накануне
деревьев обточенные рогатки, остготы укрепили ими внутренний
периметр лагеря, а также оставили пару-тройку в резерве.
Утром подсчитали потери — обстрел убил
восемьдесят восемь человек, из которых двадцать три являлись
обозниками. Две повозки удалось потушить ещё ночью, но они неплохо
погорели, поэтому Эйрих решил убрать их в центр, заменив на
новые.
Римляне себя никак не показывали, лишь
заменили дежурных кавалеристов.
— Отправьте воинов за водой, —
приказал Эйрих Атавульфу. — Используйте лишние повозки.
Сам Эйрих позавтракал, после чего
приступил к тренировкам с Отгером.
— Претор, — пришёл к его шатру
Саварик.
— Здравствуй, — жестом прекратил
учебный поединок Эйрих.
Молодой воин вздохнул с облегчением,
потому что сегодня с утра погода жаркая, а он в многослойной
куртке, набитой конским волосом.
— Что будем делать? — спросил
Саварик.
— Ждать, — ответил Эйрих. — Ближе к
полудню соберу тысячников, буду предсказывать, что собирается
сделать их командующий, а также разрабатывать на основе этого
противодействия. Ты тоже присутствуй и скажи Атавульфу, чтобы взял
с собой Агмунда. И вообще, передай другим тысячникам, чтобы брали с
собой наиболее сообразительных сотников, но не больше двоих от
каждого.
— Сделаю, претор, — ответил франк. —
Будешь уму-разуму учить?
— Лучше пусть у меня научатся как
правильно, чем у кого попало и неправильно, — усмехнулся
Эйрих.
— Откуда ты вообще всё это знаешь? —
спросил Саварик.
— Умные книжки читает, — донеслось со
стороны шатра тысячников.
— Хродегер, присоединяйся к беседе, —
позвал его Эйрих.
Тысячник выглядел не очень, рана на
руке не даёт ему покоя, потому что потихоньку гниёт. Нужен хороший
лекарь, а то долго так он не протянет.
— Что-то дурное предчувствие у меня...
— пожаловался Хродегер. — Ночь не спал, выматывает
рана...
— Ничего, переживёшь, — обнадёжил его
Эйрих. — Не может какая-то царапинка убить такого
здоровяка.
— Ты просто не застал Лургарда, —
покачал головой тысячник. — Ему стрела в ногу вошла, но слегка,
считай, под кожу. Вынули стрелу, помыли рану, перевязали, а он в
лихорадку. На пятое утро ушёл...
— Сам себя не хорони, — попросил
Эйрих. — Переживём эту потасовку, найдём римского целителя —
читывал, что они всяко лучше наших во врачевании
разбираются.