В общем, «гуннский скандал» — это дело
прошлое, Куруфина уже за бороду не взять, в глазах Сената и народа
готов он поступил со всех сторон правильно и Эйрих, начавший
недовольно шуметь вокруг чужого успеха, будет выглядеть
нехорошо.
Поэтому предстоящий разговор с
Куруфином будет касаться политики Зелёной фракции в сфере великого
похода на римские земли.
— Куруфин — это понятно, — нахмурил
брови Дропаней. — А что у тебя за дела со вторым старым
хрычом?
Вунджо Старый состоит в Чёрной
фракции, поэтому встреча в такой интересной компании действительно
может выглядеть странной, но только при условии незнания
подробностей.
Сигумир Беззубый, как сообщают
любопытные люди, уже совсем не тот, что раньше. Недавно Эйриху
стало известно, что старичок вдруг забыл свою нелюбовь к
цивилизованным народам и купил грека-целителя из Сирмия. По
непроверенным сведениям, Сигумира донимает какая-то непонятная и
тяжёлая хворь, что очень беспокоит его самого и близких.
В таком почтенном возрасте будет
совсем неудивительно, если Сигумир отправится к праотцам, поэтому
надо уже сейчас налаживать контакты с его возможными преемниками.
Эйрих собирается начать очень часто общаться с Вунджо Старым,
Альбвином и Альдамиром Седоголовым — эти трое имеют самый серьёзный
вес в Чёрной фракции, поэтому если кого-то и выберут лидером, то
только одного из них. И будет совсем замечательно, если окажется,
что к моменту выборов каждый из них будет чем-то сильно обязан
Эйриху...
— Не слышал разве? — слегка удивился
Эйрих. — Сигумир тяжко болен, есть немалый риск, что не доживёт до
зимы — уже надо думать о том, кто придёт на его место.
— Ты хитрее старого лиса, — усмехнулся
Дропаней. — А ведь есть в Чёрной фракции несколько сенаторов,
пребывающих в ней только из уважения к Сигумиру... Ладно, иди
уж.
Эйрих покинул дом сенатора и пошёл к
себе, а по пути решил подумать о важных вещах.
Судя по всему, Дропаней был занят
чем-то более важным, раз упустил из виду такое. Впрочем, это Эйрих
имеет некоторое количество людей, специально вынюхивающих в деревне
всякие интересности, об остальных участниках политической борьбы
такого сказать нельзя.
У Эйриха есть Феомах, стадо овец
съевший на подковёрных интригах Большого императорского дворца,
ставший почти своим среди остготов, почти забывших обстоятельства,
благодаря которым этот римлянин здесь оказался.