***
Корабль
причалил и в утреннем тумане пассажиры разбрелись кто куда: колонны
матросов; а вот господин в отличном костюме; два бородача в белых
накрахмаленных рубахах, подпоясанные кожаными ремнями, и кучерявый
молодой человек с чемоданчиком, судя по всему —
секретарь.
А мне
спешить было некуда, ещё неизвестно, когда родня заберёт меня
отсюда. Я проголодался после бурной ночи с ненасытной вдовушкой и
решил перекусить, но в столь ранний час ни одно приличное заведение
скорее всего не работает.
Единственное, где можно было выпить и закусить —
портовый бордель, где всё же я надеялся предлагают хоть
какие-нибудь закуски, а не только плоть для утоления мужской
страсти.
Но, увы,
моим планам не суждено было сбыться.
Я уже забыл
о вчерашнем инциденте в ресторане парохода, а вот мои обиженные
оппоненты похоже запомнили меня и теперь отрезвевшие возникли из
тумана словно черти из табакерки и преградили мне путь.
— Ыыы! Не
ожидал нас увидеть снова? Помнишь, что случилось в прошлый раз?
Ай-яй-яяй! Ты к нам папаша из Турции приехал? А? ˗ пропел один из
них, ощеривая лошадиные зубы с большими промежутками и указывая на
мою раненую руку и шрам на лице. — Это там тебя покоцали и морду
изрисовали болезный?
Что-то они
совсем осмелели после вчерашнего, таблеток бесстрашия наелись что
ли.
Я скривился
от отвращения. До чего же отвратительных типов набирают себе в
приятели местные провинциальные аристо, это вот прямо совсем вкуса
надо не иметь и себя не уважать.
— Вообще-то
я из Валахии вернулся, если вы тыловые крысы забыли, что Российская
империя ведёт там войну, — ответил я, ничуть не растерявшись и
продолжая напирать. — О чём ещё мне с вами говорить? У меня здесь
дел по горло. А для тебя, дружок, извини я не захватил овса с
собой, так что скачи отсюда галопом голубчик.
Компания
мигом переменилась в лице и видя, что я не испугался, а даже
наоборот дерзко отвечаю им. Возможно они снова ретировались бы в
туман, но тут в разговор вступил тот самый аристо, которого я вчера
отправил отдыхать под стол.
— Слушай
нам вообще по барабану воевал ты там где-то или нет, — сказал он с
большим пафосом. В его манерах чувствовалось: старается он для
того, чтобы сохранить лицо и продемонстрировал мне свой фамильный
перстень на пальце. — Видишь, я виконт из греческого рода Паламед,
мои предки тут жили ещё до потопа. Так что ты нарвался. Я вижу, что
ты из благородных, но у тебя нет печатки на пальце, а это значит,
что ты либо изгой, либо твой род скоро зачахнет. У тебя нет защиты
рода, так что мы можем избить тебя и даже убить.