Я сбила его! Сбила!
В панике выскочив наружу, я подбегаю к лежащему на земле Феду и плюхаюсь на колени, с отчаянным всхлипом убеждаясь, что он жив.
– Ты, блядь, больная! – стонет Фед, прижимая свою руку к груди.
– Боже, Боже, я не хотела! Ты должен был уйти с дороги! Черт, нужна скорая! Лежи, Фед, не двигайся. Тебе нельзя двигаться до приезда скорой!
Я бегу к своей машине, чтобы взять телефон, но не нахожу его, судорожно вытряхивая содержимое сумочки на сиденье, а обнаружив его на панели, быстро хватаю и бегу обратно к Феду, все еще лежащему на земле, но резко торможу, увидев, что он уже не один. Мой одногруппник Семен Акинчев сидит на корточках рядом с ним, проверяя его состояние и одновременно вызывая скорую по телефону. Я застываю буквально в двух шагах от них, с ужасом глядя на Акинчева, который смотрит на меня с презрением. Его взгляд так и говорит, что я ужасная преступница и, так оно и есть. Я умышленно наехала на человека и Акинчев стал свидетелем того, что произошло.
***
Я очень мало пила на вечеринке, всего-то пару глоточков, чтобы не посчитали ханжой, но все равно то ли от этих глоточков, то ли из-за шока, голова отказывается соображать. Мы с Акинчевым оба едем в больницу с Федом и я за каким-то чертом звоню папе, о чем тут же жалею, но слишком поздно.
Нам даже не успевают сообщить о травмах Феда, которого увезли, чтобы сделать снимки из-за подозрения в переломе пары ребер, как в больницу пребывает мой папа в компании Стаса Дубова. Я тут же сжимаюсь на стуле, не в силах встретиться взглядом ни с одним из них, но меня, к счастью, игнорируют, сначала расспрашивая о состоянии Феда врача, а потом отводя поговорить в сторонку ожидающего вместе со мной Акинчева, который выглядит очень возмущенным.
– Ваня, в машину, – сухо говорит папа, когда Акинчев уходит, бросив на меня последний осуждающий взгляд.
– Но папа, мне нужно узнать, какие травмы получил…
– Я сказал в машину! – отрезает он, не давая мне даже договорить.
Я не могу спорить с ним на людях, это неприемлемо в любой ситуации, поэтому нехотя встаю и делаю, как он велел. Водитель папы, не дожидаясь его самого, отвозит меня в дом родителей. Я ожидаю, что там будет мама, которая, конечно, как следует меня отругает и начнет делать нравоучения, но горничная заявляет, что мамы вообще-то нет дома. Это очень странно, учитывая, что время позднее, а она никогда не позволяет себе задерживаться где-то позже полуночи, чтобы не испортить драгоценную репутацию, хотя это едва ли кого-то волнует на самом деле.