— Думаю, да.
Она отчетливо хмыкнула и отвернулась к окну:
— Заказали бы тебе профессионалку — быстрее, дешевле и без проблем…
Я усмехнулся:
— Думаешь, я себе женщину не нашел бы, если б захотел?
— А ты не хотел? — повернула ко мне голову. — Так не хотел, что аж задницу мне поцарапал!
— Тебе не понравилось? — улыбался уже откровенно.
Напряжение хотелось снять, оно уже вязало узлом внутренности и угрожало ненужными разрушениями всему внешнему.
Ведьма предсказуемо надулась и отвернулась к окну.
— Как ты в квартиру попадешь? — поинтересовался, когда машина еле протиснулась в ветхий душный дворик.
— Я с девочкой снимаю. Она сегодня после ночной смены.
— Дрыхнет? — заглушил двигатель. — Какой подъезд?
Даша дернула ручку, но двери я не разблокировал, терпеливо пережидая ее порыв.
— Выпусти!
— Даша… — дождался, когда она снова повернется ко мне. — Все равно узнаю, где ты живешь.
Я пришпилил ее взглядом, вышел из машины, обошел, морщась от вони мусорных баков, и открыл двери с ее стороны. Даша хмуро проигнорировала руку и направилась к ближайшему подъезду. Я последовал за ней, закипая изнутри все сильнее.
8. 7
Квартира оказалась на пятом этаже. Следующие десять минут я стоял в стороне и наблюдал, как злая ведьма пытается проникнуть внутрь. За это время выяснилось много всего: непробудную сожительницу зовут Саша, а соседку, которую Даша вызвала своим нехитрым колдовством — Гретта Сергеевна. Она сурово наблюдала, как девушка барабанит в двери, но рта больше не открывала с момента, как увидела у стены меня.
Наконец, квартира открылась, и Даша чуть не снесла помятую девицу в растянутой футболке с большими от шока глазами.
— Даша… — только и успела глухо каркнуть, как была грубо запихана обратно, а двери передо мной едва не захлопнулись — не дал. — Что ты тут делаешь? Ты же в…
— Я в аварию попала, — не глядя бросила ей моя бедолага, пытаясь теперь отскочить от меня. — Вот, спаситель привез…
На этом мое терпение лопнуло. Я схватил ее за руку и прошел в закрытую комнату, безошибочно рассудив, что из Дашиной так переть потом не может. В ее конуре оказалось чисто, но тесно до приступа клаустрофобии. Усадив ее на застеленную кровать у стола, я опустился на корточки и заглянул ей в глаза:
— Отдыхаешь, собираешь вещи. Я заеду в семь.
— Я никуда с тобой не поеду, — сопела злобно, дрожа.