Если у Зверевой дергается глаз, то кому-то пора заказывать
гроб.
— Нельзя сокращать численность царской армии, — мудро заметил я
громким голосом.
— Так она еще новобранец, — не отводя взгляд от жертвы
добродушно пропела Зверева.
— Бить аристократов тоже нельзя, — добавил я солидно, пытаясь
отдать долг Гагариной.
Именно она, не считая Антона, первой вышла вперед и посмела
напрямую возразить Суворову. Жизнь она мне не спасала, но поступок
я оценил.
— Инструкторам можно, — отбила и второй мой аргумент
Зверева.
А это скверно.
Официально разрешить Зверевой применять силу было еще более
опрометчивым решением со стороны Стародубского, чем принять меня в
царский лицей.
Демьян-то рисковый старик, оказывается.
— Бить? — недоуменно хлопнув глазками переспросила Гагарина.
Не смотря на всю свою помпезность и начитанность, оказалось, что
Кристина совершенно не умеет считывать угрозу собственной жизни.
Тяжеловато ей придется на курсе, конечно. Такое не зазубришь.
— Демьян Афанасьевич в тебе разочаруется, — вкинул я свой
последний козырь и, на удивление, именно это и сработало.
От моих слов Зверева едва заметно вздрогнула, глубоко выдохнула
и едким, но безобидным голосом ответила Гагариной:
— Моя квалификация более чем требуется превосходит минимальные
требования к инструкторам и, если в вас есть хоть грамм таланта и
усердия, то фору придется отыгрывать другим классам.
По лицу Гагариной было видно, что ее эти слова ничуть не убедили
и она хотела бы потребовать доказательств словам, но что-то
незримое остановило девушку в последний момент и она смолчала.
Зачатки инстинкта самосохранения видимо.
— Тогда, для начала, покажите на что вы, ребятки, способны, — с
вызовом проговорила Анна Зверева и, развернувшись, пошла к
тренировочным секциям в дальней части зала.
— Даже не думай, — проследив взгляд поравнявшегося со мной
Антона Аничкова тихо сказал я.
— Что? — невинно удивился парень, даже не подумав отвести взгляд
от задницы Зверевой.
— Она из этих, — предупредил я.
— Каких? — чуть напрягся Аничков.
— Которые съедают самцов после спаривания, — охотно пояснил я, а
Антон вместо того, чтобы испугаться почему-то расслабился.
Похоже тоже инстинкт самосохранения атрофирован. И у таких
невинных душ поставили инструктором Звереву. Бедные дети.
— Да ты просто ревнуешь, — отмахнулся Аничков, но пялиться
прекратил, то ли все рассмотрел что хотел, то ли представил свою
славную смерть, не знаю.