На месяц выйдут из строя, не меньше. А защищать дочь императора
ослабленным бойцам отец не позволит.
— Подвал чист, — холодно доложил тот, что стоял по центру и
поднял голову в сторону девушки.
На короткий миг Елецкая напряглась от увиденной отстраненности
дружинников, но узнав голос говорившего успокоилась.
Теперь понятно почему подмога пришла так быстро, ведь Юрий
Федорович Ноготков, ее друг детства и сотрудник службы безопасности
самого Долгорукова тоже находился в том злосчастном тренировочном
центре.
С самого детства, задолго до того, как девушка стала цесаревной,
Юрий Ноготков сбегал вместе с ней из еще старого поместья в
Ельце.
Когда же Михаил Елецкий взошел на престол, правящая семья
переехала в Санкт-Петербург и за девушкой стали следить куда более
строго, а связи с большинством ее старых друзей были разорваны.
Остался лишь второй сын Ноготковых Юрий, чья семья перебралась
под крыло великого князя Санкт-Петербурга, Харитона
Долгорукого.
Именно Юра и помогал все эти годы девушке покидать опостылевшее
поместье ради маленьких девичьих радостей. Вот и этой ночью
Ноготков провел девушку тайной тропой, чтобы она хотя бы одним
глазком смогла взглянуть на закрытую тренировку лучших штурмовых
троек лицея.
Отец считал это развлечение не достойным для цесаревны и
запрещал девушке даже близко приближаться к тренировочным
полигонам.
— Юрий, вы его нашли? — старательно скрывая радость в голосе
спросила Елецкая.
Даже будучи босиком в изодранном грязном платье, с помятой
прической, размазанным макияжем и железных кандалах, Елизавета
Михайловна Елецкая должна была сохранять лицо.
Как дочери императора, не пристало ей лить слезы и бросаться с
благодарностями к спасителям.
Тем более, Юрий Ноготков был первым в списке тех, кого бы желало
увидеть девичье сердце в виде спасителя на белом коне, а от того
причин достойно держаться было еще больше.
На короткий миг стоящий по середине дружинник подвис, но быстро
взял себя в руки и медленно стянул с себя тактический шлем.
— Вам больше не о чем беспокоиться, Елизавета Михайловна, —
коротко поклонился тот, — вы в безопасности, но она может грозить
другим.
— Кто-то еще пострадал? — отогнав неприятную мысль о том, что
вместо того, чтобы освободить свою цесаревну, дружинники как
истуканы встали в проходе.