Да, вот такой парадокс: чем больше люди убивают друг друга при
помощи магии, тем слабея эта магия становится. Словно бы кто-то
невидимый пытается поддерживать баланс. Может это и есть источник?
Именно тогда маги-дворяне, сильные мира всего решили закончит
войну. Испугались, что то, на чем держится их власть – магия,
ослабеет настолько, что пустые выдавят их силой прогресса.
У многих пустых уже есть деньги, производства, оружие. Но власть
и сила должна была остаться у дворян-магов. Тогда и появилась
Хартия Магического Мира. Во многом Российская Империя продавила эту
инициативу. На конец войны именно она была экономически сильней
остальных участников. Правда, маги слабели и у нас.
А Хартия и Дуэльный Кодекс, принятые странами-участницами после
окончания войны, были очень на руку Империи. Конечно, ведь в
магические дома России остались наиболее сильными, когда кончалась
мясорубка. В войне все умылись кровью. Маги тоже. И все хотели
мира.
С принятием кодекса, каждый геополитический конфликт решался
теперь международными дуэлями магов. Но не только, конфликты между
аристократическими родами надлежало разрешать тоже, посредствам
дуэлей. И как ни странно, это помогло. Конфликтов между аристо
стало меньше. Ведь победитель дуэли мог претендовать на чужую
собственность.
Потому, никому не хотелось лишиться какого-нибудь заводика из-за
пьяной драки. Так что, открытых конфликтов стало меньше. Но все еще
достаточно. Однако, подковерные интриги благородных расцвели с
новой силой.
– И заклинания, – проговорил задумчиво Стасик, когда я закончил
рассказывать ему об источнике магии, – я слышал, они бывают разными
по силе.
– Ну да, – я кивнул, – одноступенчатые, когда формула состоит из
одного слова – наиболее слабые. Например, феррум.
Заклинание-призрачный клинок. А сильнейшие – пятиступенчатые.
Такие, как огнепад. Его формулу я произносить не буду, – я
подмигнул, – от греха подальше.
Стасик испуганно уставился на меня.
– Да расслабься ты, – я рассмеялся, – сейчас я не смог бы
сотворить огнепад, если бы даже захотел. Не хватит, ни силы души,
ни крепости тела.
– Как это? – задумался мальчик.
– Позже расскажу, – я потянулся, – время позднее, а мне завтра
рано вставать. Дел много.
– Это каких же, – недоверчиво проговорил Стасик.
– Секретных. Секретных дел, – улыбнулся я.