Сейчас я была в безопасности: разработанное Серешем лекарство действовало. Я все еще была собой. Один укол в две недели забирал у меня способность проходить через Границу на ту, нижнюю ее сторону, отнимал большую часть магии, заставляя чувствовать себя в ГООУ детсадовцем среди Моцартов и Микеланджело, но я была жива. И дамоклов меч не висел больше над моей головой. Оно того стоило. Наверное…
– Я все прочитала.
Профессор Баласубраманиан, в чей кабинет я так бесцеремонно заявилась, оторвался от микроскопа. Снял со лба очки, покрутил их в руках, словно недоумевая, откуда они взялись, и надел обратно.
– Молодец, – все-таки решил он. – Тогда сможешь сказать мне, что это.
– Я и отсюда могу. Смертельное проклятие.
Я поежилась. Кровь в колбе у него на столе пахла серым и затхлостью, горькой земляной пылью.
Один талант, отсутствовавший у моих однокурсников, у меня все-таки был. Ну, как талант? Из разряда тех, что заставляет горько усмехнуться. Гиперчувствительность к магии. Я ощущала ее запах, ее вкус, ее цвет. Всегда. Везде. Во всем. На самом деле это была случайность. Возьмите девушку с ментальным блоком, который не дает ей ничего чувствовать, накачайте драконьей кровью, после которой магия видится гораздо ярче… Долгая история, в общем.
– Но сколько ему?
Секунда колебаний, и я подошла к микроскопу. Заняла место Сереша. Проклятие, не черное, как я ожидала, почти прозрачное, не успело распространиться. Тогда бы смрад я почувствовала, не уткнувшись носом в каплю, а еще из коридора. Это же…
– Полчаса? Оно уже начало проявляться, но в твоем учебнике написано, что после часа, после первичной манифестации проклятия, наблюдается пойкилоцитоз.
Кивнув, индиец подложил мне следующий образец.
– Что насчет этого?
Странная, сложная структура. Вплетенная так филигранно, что кажется: дотронься – и все рассыплется прахом.
– Что-то старое.
Сереш удовлетворенно кивнул.
– После первого поколения проклятия намертво, прости за каламбур, вгрызаются в ДНК. Ничем не убрать. Красиво, правда?
Да. Будто синее пульсирующее кружево.
– Оно не на смерть. Вернее, не на смерть носителя. Тут сложнее.
Стоило присмотреться, как из ниоткуда почувствовался запах влажного мха. А еще золото, осенний костер и пурпур. Не показалось…
– Зачем ты дал мне мою кровь?
Сереш задумчиво почесал бороду.