На широком кожаном диване сидел человек с густыми взлохмаченными длинноватыми темными волосами и неопрятной бородой. На вид ему было за сорок, в волосах виднелись седые пряди. Взгляд его черных глаз за толстыми стеклами дорогих очков был неожиданно внимателен и тверд. Он поставил бокал на низкий журнальный столик, встал и, протянув вошедшему руку, заговорил на иврите:
– Зай гезунд! Ну и это все, кто тут будут? А я скажу, что больше и не надо, больше людей, больше слов, меньше правды, – сказал он вместо приветствия. Он говорил на иврите, с едва заметным восточноевропейским акцентом. Не выпуская руки Рудольфа из своей, очкарик обернулся на сидящего у стойки маленького и полного человечка. – А это таки наш генератор бреда, Беня Заяц.
– Зайнц! – возмущенно крикнул от барной стойки представленный. У него было полноватое, добродушное лицо с аккуратной бородкой. Большие карие глаза смотрели на мир по-детски наивно.
– Рудольф, – в свою очередь представился вошедший и, немного помолчав, добавил: – Нойманн.
Лохматый очкарик выдернул свою руку из руки Нойманна так, будто его ударило током. Немного постояв в растерянности, он хмуро плюхнулся обратно на диван, по дороге судорожно схватив стакан.
– А это Михаил Цемель, – представил его на русском подъехавший Моня и радушно предложил: – А теперь давайте сядем. Я уже сижу, и поэтому как раз вам немного скажу, почему мы тут!
– Азохн вэй, он что, не понимает иврит? И нам что, придется говорить на немецком? – недовольно пробурчал Цемель на русском, в полголоса, но так, чтобы все услышали.
– Я не совсем хорошо говорю на иврите, – сказал Рудольф.
– А я просто не совсем говорю на иврите, – заявил Беня Зайнц так же на русском, плюхаясь в соседнее с Рудольфом кресло. – Давайте на английском?
– Ой, зачем эти сложности, – замахал рукой Моня и улыбнулся. – Давайте будем говорить на русском, раз никто не слышит? Подождите говорить, дайте я скажу сначала. Уважаемый Михаил у нас профессор, историк, регионовед и просто человек удивительно больших знаний, поэт среди экспертов, он будет все знать, все объяснять, всем все рассказывать, – Михаил Цемель неопределенно махнул рукой, то ли отрицая сказанное Моней, то ли призывая продолжать. – Беня Зайцен…
– Зайнц! – рявкнул Беня с кресла. Он уже порядочно выпил, судя по раскрасневшемуся носу.