– Мама, от тебя столько шума… Ну что ты руками машешь, как мельница?
– А ты еще не озверела от тишины? – не сдавалась Наташа. – Неужели тебе не хочется пообщаться?
– Хочется. Но разве ты умеешь общаться? По-настоящему, не поверхностно? Не умеешь. Ты только брызжешь восторгами, как гимназистка… Это уже смешно в твоем возрасте.
Наташа терялась:
– Так что же, мне приходить домой и молчать? Я хотела немного развлечь тебя…
– Развлекай своих клиентов, они за это деньги платят, – отзывалась дочь. – Если б у тебя было немного больше времени, может, я и смогла бы научить тебя общаться. Только наспех этого не сделаешь…
– Научить? Ты меня? – уточняла Наташа.
– Ну конечно. Разве ты знаешь, как люди разговаривают друг с другом?
Наташа слышала не произнесенное: «Как разговаривали мы с отцом…» Дочери не нужно было добавлять этого, кое-что они все-таки понимали друг о друге и без слов.
– Ты ведь ни разу в жизни не поговорила со мной так, чтоб одновременно кому-то по телефону не отвечать…
Иногда Аня высказывалась проще:
– Мама, ты меня утомляешь. Уймись.
И уходила в свою комнату, в которой и без того провела целый день. Как ей не опротивели до сих пор эти стены, как в школьном кабинете увешанные портретами незнакомых Наташе лиц? Почему-то она стеснялась спросить у дочери, кто эти люди, показаться невежественной в еще большей степени, чем представлялось Ане… Однажды, когда сын еще не ушел за отцом следом, Наташа спросила об этом у него, потому что с ним не боялась быть собой. Но Ленька тоже не был принят в эту тайную ложу и только пожал плечами:
– Писатели какие-то… Кто еще может не опротиветь нашей Аньке?
Она соглашалась. Как и во всем другом – с сыном.
…Вернувшись в офис, находившийся в том же здании, она случайно уловила, как Ирочка боязливо спросила у кого-то в кофейном закутке:
– Почему она называет меня «детка»? Это что значит?
– Это не сексуальные домогательства, не надейся, – бодро заверил голос Аркаши, который работал с Малаховской не первый год. – У Наташи кое-какие проблемы с сыном… Материнский инстинкт требует удовлетворения.
– Но у нее же еще и дочь есть! Разве нет?
Наталья тихонько отступила к своему столу, чтобы не подумали, будто шпионит за сотрудниками. Знакомая тоска выползла из углов, окружила так тесно, что трудно стало дышать.