Как-то днем Дэнни принес новые карандаши, и мы рисовали перед детской передачей.
– Облака у тебя хороши. Как будто ты их с неба украл.
Молчание.
Штрихи по бумаге, как вздохи.
– Нельзя, – сказал он.
– Что?
– Украсть облака.
– Знаю, я просто хотел сказать, что рисунок удался.
– Я в школе много рисую. Лучше бы мы весь день рисовали, но мы не рисуем.
– А чем еще вы занимаетесь?
– Не знаю, – сказал он.
– Не знаешь?
– Всяким сложным.
– Например?
– Например, читаем. Просто у меня не выходит.
Я немного подумал.
– Многое в жизни сложно, Дэнни. Жизнь иногда летит в тебя такими большими кусками, что не увернешься.
Мне показалось, он обиделся.
На обед была рыба, варенная в пакете. Горошек. Хлеб с маслом.
Я смотрел, как он спихивает горошины с тарелки. Он сказал, что рыба ему не нравится, хотя я видел, что нравится. Тут я понял, что происходит.
Его мать не пришла, когда закончилась передача «Живите, смеясь». Начались десятичасовые новости. Мы послушали Биг-Бен и анонсы. Дэнни сказал, что все в мире идет не так.
Потом позвонила его мама. Сказала, что старику, за которым она ухаживает, все еще нехорошо.
Я спросил Дэнни, можем ли мы еще порисовать. Он не сводил глаз с телевизора.
– Мама скоро придет, – сказал он.
– Давай, Дэнни, давай порисуем, а то я кое с чем не могу разобраться.
– С чем?
– Да с линиями.
– С линиями? – спросил он. – Которые рисуешь?
Я кивнул.
– Линии – это просто, – сказал он. – Хочешь, я тебя научу, как их рисовать?
К полуночи, когда его мать позвонила в дверь, у нас было множество листов, полных линий, проведенных фломастером.
– Не такие прямые, как я хотел, – сказал Дэнни, – но суть ты понял.
– Достаточно прямые для того, чем я занят.
– А чем таким ты занят, для чего нужны непрямые линии?
– Книгой.
– Как она называется?
– Книга линий.
Через неделю мы отрабатывали изогнутые линии. Потом, поиграв в игры со звуками, дали каждой фигуре собственный голос. Дивились тому, как фигуры могут рассказать, что кто-то хочет есть, замерз, что ему страшно, скучно или грустно.
Я пытался поведать мальчику о том, как часто жизни людей меняли изогнутые линии, которые люди медленно читали по бумаге, песку или камню.
Дэнни слушал.
Прошли недели, прежде чем, связывая карандашом фигуры из линий, Дэнни узнал в них то, что было в школе, и внезапно расхотел продолжать.
Я без гордости признаюсь в том, что подкупал его плитками шоколада, но мы были уже так близки: он знал голоса всех букв, и нужна была лишь уверенность, которая пришла бы с упражнением.