– Мам, – позвонила родителям Ника. – Елена Сергеевна просит отдать вещи Кирилла в храм. Спроси у дяди Валеры, куда отвезти.
– Привози к нам, – сразу решила мама. – А Валерке папа позвонит. Много вещей-то?
– Большой чемодан и коробка.
– Привози. А хочешь, мы сами к Елене съездим и заберем?
Нике очень хотелось сказать, что именно этого и она хочет, никогда больше не встречаться со свекровью. Ей было очень плохо три года назад, а Елена Сергеевна ни разу ей не позвонила.
– Хочу, – решила Ника. – Но не надо. Сама привезу. По-моему, Елена Сергеевна обиделась, что я сразу вещи не забрала.
– Это правильно, – подтвердила мама. – Ты теперь для нее единственный близкий человек.
– Что? – опешила Ника. – Я близкий человек? Да она обо мне не вспомнила ни разу!
– Несчастье все поменяло, Ника.
– Что оно поменяло? – Нике показалось, что от обиды она сейчас расплачется. – Я заменю ей Кирилла?
– Перестань! – В мамином голосе послышался металл. Это папа всегда так говорил, когда мама злилась, – зазвенел металл в голосе. – Нельзя быть такой жестокой! Ты ей тоже не звонила три года!
– И еще тридцать лет звонить не хочу!
– Перестань, Ника. – Это мама сказала уже нормальным голосом, без металла. – Несчастная женщина, пожалей ее. Не хочешь к ней ехать, давай действительно мы с папой съездим.
– Не надо, я сама, – буркнула Ника. – Ты уверена, что она стала бы нам помогать, если бы – не дай бог – у нас случилось несчастье?
– Не уверена, – спокойно сказала мама. – Но она – это она, а мы – это мы. У нее своя совесть, у нас своя.
Ника помолчала и рассказала:
– Я ездила к Лизе. Отвезла ей платок, она платок на похоронах потеряла. Пуховый. Очень ее жалко, плачет все время и какая-то… потерянная.
– Очень жалко, – подтвердила мама. – Ты ей звони, вы же когда-то дружили.
– Да нет, сказать, что мы дружили, нельзя. Так… Она мне нравилась. И я ей вроде бы тоже. Но с тех пор много воды утекло.
– Все равно. Позвони ей, попробуй поддержать. В горе человеку нужны другие люди.
– Ладно. – Нике действительно было жаль Лизу, но набиваться в утешительницы она не собиралась.
Нику никто не утешал, когда ей не хотелось жить. Сама утешилась.
– А платок я видела, – вспомнила мама. – Данила на похоронах ко всем подходил, спрашивал, кто потерял. Кто-то сказал, что Лиза. Она ведь одна на поминки не осталась. Елена сразу платок взяла у Данилы и сунула в сумку. Я еще удивилась, Даниле-то проще передать Лизе.