— О чём? Не понимаю, — удивилась Ника
вполне искренне, подначивая прислугу. Ну кто в двадцать первом веке
не знает о квартале Красных фонарей в Амстердаме?
Она с интересом смотрела на служанку.
Кто-то хочет посмотреть королевский дворец* или монастырь Бегинок*,
а кто-то вот…
— Ну как же… — замерла Хенни
обескуражено. — Там же девицы… это… мужчин привечают…
всяким-разным… ночью.
— Всяким-разным? — выгнула бровь
Ника. — Это чем? Ты собираешься прогуляться по улице в ночное
время?
Хенни оглянулась на дверь и понизила
голос:
— Вы ничего плохого не подумайте,
госпожа. Хочу узнать, правду ли говорят, что блудницы выставляют в
окно красный фонарь, зазывая мужчин к себе. Срам-то какой, —
торопливо перекрестилась она.
Ника поправила манжеты. Тончайшее
кружево выглядело богато. Не выглядело — таким и было.
— Каждый зарабатывает, как может, —
сказала она, расправляя складки на юбке. Не думала, что
когда-нибудь ей будут нравиться подобные вещи. — Как думаешь, легко
принимать десяток мужчин за сутки? Это же какое здоровье нужно
иметь?
— Господь с вами, госпожа, — Хенни
перекрестилась и, забрав горшок и несвежее бельё, поспешно
ретировалась.
Ника ещё раз осмотрела себя в зеркало
и сняла с полки ящичек с пузырьками. Растёрла между пальцами
маслянистую розовую жидкость. Понюхала. Духи! Нежный аромат южной
розы. Из флакона с белёсым содержимым повеяло ароматом с нотками
жасмина. Его Ника и выбрала. А вот средств по уходу за кожей не
нашлось.
Спрятать шкатулку оказалось делом
непростым. Выход виделся один — отнести её на чердак в один из
чуланов и поместить среди ненужных вещей.
По крутой винтовой лестнице Ника
поднялась на чердак.
Заглянув в комнату прислуги, ничего
нового для себя не обнаружила: стол, стул, сундук, кровать-шкаф.
Вместо полога дверцы. Так теплее и не беспокоят мыши. На полу
потёртая циновка. Маленькое, чисто вымытое окошко выходит во двор.
За забором хорошо просматривается участок соседей.
Ника открыла следующую дверь. Из
полутёмного чулана в лицо пахнуло затхлым духом старых вещей,
слежавшейся пылью и мышиным помётом. Со стропильной системы свисали
лохмотья паутины с запутавшимися в них сухими останками
насекомых.
Ника подняла подол платья и сделала
несколько шагов. Осмотрелась. Углубляться смысла не видела. Здесь
много лет никто не ходил.