Музыка была томительной и страстно-печальной. Розы пили росу. Цветы шиповника дрожали от встречи с золотистыми пчелами. Тоненькая девочка с русыми косичками смешно морщила нос в веснушках, пытаясь смотреть на солнце. У девочки были зеленые глаза, розовые губы и пшеничного цвета брови. Потом набежали тучи, девочка нахмурилась, глаза стали совсем темными, нежное личико засветилось в сизом сумраке… Она смеялась, она бежала, она стояла с букетом на школьной линейке. И медленно шла в своем первом длинном платье рядом с серьезным мальчиком в черном костюме. Она шла к выходу из детства…
Слезы безостановочно текли по застывшему, раскрашенному лицу Аси. Так, что намокла роскошная блузка и нарощенные волосы-букли цвета яркий блонд. Даже подлокотники кресла были мокрыми от слез.
– Какая жалость, да? – спросила Тоня. – Такая милая девочка, такая веселая, естественная, вдруг взяла и отравила себе детство, взросление, выбрала путь мучений и заточения. Ради иллюзии, в угоду самым пошлым и примитивным взрослым представлениям. Я причинила тебе эту боль для того, чтобы отметить путь обратно. Возвращение в свободную жизнь, без догм и ограничений. Без физического дискомфорта. Так мы справимся и с моральным грузом. С твоей депрессией. Это все возможно. Есть множество новых методик. И есть твой отец, твой друг доктор Ранцевич, которые ничего не пожалеют для твоего счастья и здоровья. Я буду рядом. Только верь мне.
Тоня посадила Асю в машину с водителем, которую ей подарил Илья, простилась и поднялась в квартиру. Подошла к зеркалу. Посмотрела: что же так понравилось Асе, заложнице своего образа?
Да, круто она повернула свою внешность. На Тоне был брючный костюм со свободными брюками и подчеркнуто мешковатым пиджаком, рубашка под горло. Прямые волосы подстрижены до плеч. Чуть подведены глаза, немного бежевой помады. И выражение… Совсем не то выражение, которое придавал ее портретам Стас. Тоня и сама бы поверила женщине с таким серьезным выражением лица. И что странно: ее удлиненное лицо, ее волевой и тяжелый подбородок, ее резкие, тонкие носогубные морщины-стрелы – все это вдруг показалось очень женственным. То ли в почти мужском наряде дело, то ли что…
В дверь позвонили, Тоня взглянула на часы. Это Стас, принес материалы, взятые с видеокамер в квартире Марии, снимки. Она открыла дверь. Стас вошел и остановился в прихожей, пристально разглядывая ее. Тоня пыталась прочитать впечатление по его лицу, но лицо фотографа было непроницаемым.