Напомню, что «валютчиков» Яна Рокотова и Михаила Файбишенко поймали на валютных спекуляциях. Сначала приговорили к 8 годам лишения свободы, но быстро пересмотрели приговор до 15 лет, после того как Никита Хрущев заявил что-то типа «за такие мягкие приговоры нужно сажать самих судей». Впоследствии, приговор в 15 лет также не устроил Хрущева. Законодательство было изменено, и к осужденным валютчикам была применена высшая мера наказания (расстрел).
Владислав Файбишенко, расстрелянный по громкому делу фарцовщиков
Громкое дело и последующий расстрел валютных спекулянтов сильно напугали всех фарцовщиков и спекулянтов в Советском Союзе и надолго отбили охоту к незаконной скупке-продаже иностранной валюты. Теневой валютный рынок вряд ли исчез совсем, но залег на дно всерьез и надолго, оправившись от потрясений лишь после прихода Леонида Брежнева, сменившего Никиту Хрущева на посту руководителя советского государства.
Все это мне мало было известно, как «гостю из будущего», но советский стиляга об этом знал наверняка во всех красках. Именно этим, вероятнее всего, объяснялась его тревога в глазах при упоминании мною о долларах в принципе и, тем более, о моем желании продать доллары с рук дороже.
Продолжаем рассказ о встрече со стилягой
Стиляга с испугом замолчал, глядя на меня растерянными глазами. Я аккуратно, стараясь не привлечь внимание людей, которые, слава богу, были достаточно далеко от нас в тот момент, достал сотку баксов из кармана и, чуть скомкав банкноту, показал ему в знак серьезности своих намерений. Стиляга с интересом и страхом взглянул на скомканную в моей руке сотку и тут же с легким испугом и виноватой улыбкой стал говорить мне что-то типа:
– No, no, no! Sorry! I can’t. I don’t know! (Нет-нет! Извините! Я не могу. Я не знаю!) – и что-то еще в этом роде.
– But why? (Но почему нет?) – спросил я, изображая неподдельное удивление, продолжая вежливо улыбаться стиляге.
Когда я был в Англии в 1990 году по обмену школьниками (старшеклассники из нашей школы принимали у себя англичан, а мы, советские школьники, ездили в Англию жить в их семьях на пару недель и учиться у них в школе), я запомнил эту вежливую улыбку англичан и участливый взгляд. Так принято у них. Попав странным образом в СССР 60-х годов, я старался копировать поведение англичан в разговоре с советским стилягой.