– Ну слава богу, что сгорел, давно нужно было ему гореть синим пламенем.
Лишившись жилья погорельцы стали устраиваться кто как мог. Кто-то добился комнаты в общежитии в ближайшем городе, кто-то получил участок земли с правом построить себе жилье, кто-то ничего не делал, ничего не добивался, пустил дело на самотек. Михаил первый заявил о правах на не догоревшую часть барака. Абсолютно черные, наполовину сгоревшие бревна сруба, особенно сверху, источали невыносимый сильнейший запах гари. Казалось, что этот запах пожарища невозможно будет убрать когда-нибудь. И кроме сгоревшего наполовину сруба – ничего, казалось, нельзя было использовать для стройки. Но упорству и уверенной настойчивости Михаила можно было позавидовать. На третий день после пожара он начал восстанавливать для себя жилье. Скреб с бревен до чистой древесины, убирал мусор и разбирал торчащие трубы и печи на пожарище. Оказалось, в умелых руках, кирпичи печей и фундамента отличным строительным и абсолютно бесплатным материалом. Он ревностно следил за поселковскими мародерами, тоже положившими глаз на дармовые кирпичи и нещадно, когда видел, гонял посторонних со своей стройки. Медленно, но неуклонно, бесформенное нагромождение железа, мусора, кирпичей, сгоревших и не догоревших бревен на отвоеванной своей площади Михаил превращал во что-то похожее на дом. Другие погорельцы, не нашедшие надежного пристанища, уже пожалели, о том, что по горячим следам не последовали за Михаилом, но было уже поздно. Районные власти объявили сгоревшее место муниципальной собственностью и спустя год или полтора продали заезжему богатенькому москвичу со всем оставшимся мусором и полурастащенным фундаментом. Молодой москвич нанял рабочих, обнес хорошим забором, очистил от мусора. Получился отличный участок, на самом берегу реки и у дороги. Далее москвич-собственник начал строительство большого кирпичного дома. Но потом стройка по каким-то причинам остановилась. Поговаривали в поселке, что он бандит и его посадили в тюрьму, что он продает участок за миллион. Но точно никому ничего не известно. А стройка продолжала стоять, участок зарос крапивой и лебедой. Михаил Павлович с завидным упорством продолжал свое дело. Не спеша клал кирпичи, складывал их них столбы, арки и стены. Работал с большой охотой и удовольствием. Дом приобретал вид красивого, ухоженного строения с колоннами, арочными проемами и остроконечными крышами. Его можно было пожурить за темпы строительства, но уж больно аккуратно и великолепно все смотрелось и стройка радовала глаза всех жителей поселка. Кое кто считал Щербакова чудаком и по началу никто не верил, что из остатков пепелища что-нибудь получится. Но Степанов верил инженеру и сам бы взялся за такое дело, но трудолюбие Михаила его радостный труд, вера в успех, стремление к красоте – покорили его и он искренне, почти не зная его – уважал. Как-то Степанов и Щербаков, встретившись, остановились на дороге. – Добрый день – приветствовал Николай соседа.