Дом разграбили дочиста! Даже сукно с бильярдных столов пообдирали… Хорошо, что ещё красного петуха от дури не подпустили. Постоял он пустым недолго. Новая власть отдала его сразу под приют для беспризорников, а потом так и вышло по этой линии служить дому: недолго интернатом для ребят, вышедших из исправительной колонии, а потом уж детским домом… Большие комнаты перегородили – спален понаделали, на втором этаже решётки железные снаружи оставили, чтоб ребята не вывалились ненароком, а на первом поснимали, обои переклеили, да новую грубую мебель завезли. Но неведомо как сохранился уют и жилой дух в этих стенах. И хорошо тут дышалось.
Может, ещё и невольная заслуга власти была в том, что назначали сюда начальствовать не комиссаров партийных в кожанках, а жителей местных. Сперва учительницу из села близлежащего, потом подряд несколько молодых, да видно, случайных людей – они не удержались. А следом, после войны – Волоскову, мать Ирины Васильевны. И проработала она тут до своей смерти. Умерла ещё совсем нестарой женщиной.
От неё остались в наследство степенность и основательность заведённых порядков, да дочь, которая похожа стала на родительницу всем: и лицом, и мыслями, и повадкой.
Каким образом возникают и распространяются слухи, даже в самом маленьком и незавидном скоплении людей, никто не знает. Любая солидная разведка заплатила бы большие деньги за толковое исследование по этому вопросу. Но весь мир обходится только предположениями.
Зинка остановила Пашку в коридоре у спальни. Она была старше на полгода и характером – не чета своему другу-тихоне.
– Паш, – поманила она его. – Тебя что, забирают? Только не ври, что не знаешь!
– Я, правда, не знаю, – испуганно пролепетал Пашка.
– Вот видишь! – укорила Зинка. Пашка удивлённо смотрел на неё, он не знал, что должен увидеть. – А пойдёшь? – Зинка пристально смотрела на него.
– Разве нас спрашивают? – тихо удивился Пашка, но Зинку это не устраивало, она должна была выяснить всё до конца.
– А хочешь? – начальственным тоном спросила она.
– Не знаю, – опять вяло отозвался Пашка и попытался уйти, но она снова остановила его.
– Погоди! – теперь она держала мальчишку за рукав лёгкой клетчатой рубашки. – Тебе можно! – и, не дожидаясь вопроса, объяснила: – У тебя мамки нету! Тебе можно!..