Каждый раз, в преддверии ночи, сопровождающая нас на всём протяжении пути охрана, уплотняла обозы на весьма ограниченной территории и, Боже мой, что это были за стоянки. До сих пор вспоминаю с содроганием загаженность этих площадок, на которых не только негде было лечь на ночлег, но даже стать без опаски вляпаться в отходы жизнедеятельности людей и лошадей, оставленных прошедшими раньше нас за лучшей жизнью на запад такими же горемыками. На ночь охрана «испарялась» и тогда проходила тихо команда дяди запрягать. И опять в путь, но назад и не по той дороге, приведшей сюда, а куда-то в сторону, но неизменно по направлению к дому. Как ориентировались наши деды – не знаю. Проезжали за ночь километров двенадцать-пятнадцать и укрывались в какой-нибудь деревеньке или в кустах, где и отсиживались иногда по два-три дня. Потом опять нас находили и выгоняли на «большак», где опять вливались в этот бесконечный обоз. Потихоньку ряды наших обозников-односельчан стали редеть. «Техника» крестьянская не выдерживала: ломались колёса, оси телег, да и лошади начали падать. Вот и прибивались лишившиеся своего транспорта либо к кому-то из односельчан и продолжали путь на запад, либо упрашивали местных жителей приютить на время. Приёмом объяснить стоянку поломкой техники не раз пользовался и дядя. Так было и перед нашим освобождением. Мы уже проехали какое-то Задубенье, то ли Новое, то ли Старое (к сожалению, не помню) и, пользуясь наступающими сумерками, въехали в глубину этого села. Около какого-то дома (метрах в трёхстах от большака), стоящего на краю довольно большого оврага, с разрешения хозяина поставили телегу в сарай, сняли исправное колесо и спрятали, а рядом положили сломанное хозяйское. Утром пришли немцы, но дядя сумел убедить их, что ищет исправное колесо. Ушли. Такой же разговор состоялся и на следующий день. И опять удачно. То ли у немцев других задач прибавилось, то ли произошло что-то очень важное и для них и для нас. Мы, конечно, ни за каким календарём не следили, не до того было, но уже наступил сентябрь и по поведению немцев (в населённых пунктах, через которые мы проезжали, коренных жителей уже не выгоняли в Германию) можно было заключить, что надвигаются серьёзные события. Не знаю, из каких соображений, но однажды днём дядя разместил нас всех внизу оврага, рядом с домом, к которому мы прибились. Скорее всего, дядя догадался сам или получил от кого-то информацию о скором изгнании немцев и предстоящих возможных боях.