– ?
Ирина замахала сразу обеими руками:
– И не вопрошайте! Это не имеет к убийству Бурлакова никакого отношения. Я сказала все, что сказала и только для того, чтобы вы поняли – Алексей не убивал Олега. Не тратьте понапрасну времени.
– Вы свободны, идите к себе, – неожиданно произнёс Исайчев.
Он подошёл к двери, открыл её ключом и, увидев удивлённое лицо вдовы, пояснил:
– Наша беседа незакончена, она возобновится позже… идите…
Ирина лениво встала, потянулась и, приблизившись к следователю, подняла руку на уровень лица Михаила, пошевелила указательным пальцем из стороны в сторону:
– Даже не думайте, вам не удастся выведать тайну Слаповского, по крайней мере, сейчас…
Михаил легонько подтолкнул Ирину за дверь:
– А вот Алексей Иванович рассказывает о вас с большим удовольствием. Причём мно-о-гое, мно-о-огое… Я позднее дам вам послушать запись. Идите…
Михаил с потаённым удовольствием увидел изумлённое лицо Ирины и не раздумывая, захлопнул перед ней дверь.
Покружив по кабинету в режиме быстрой пробежки, Михаил присел на удобный мягкий диван и, откинувшись на подушки, посмотрел в окно. Там, к сожалению, не было тополя – дерева, которое за окном его кабинета в Следственном комитете помогало думать. Оно медленно покачивало могучими ветвями и переводило похожие на бурную метущуюся реку мысли Михаила, в спокойное русло.
– Она не так глупа, как мне показалось вначале… – Исайчев пытался подавить досаду, возникшую после разговора с женой Бурлакова. – Где же этот пройдоха Роман Валерьевич? Как долго он ищет Сахно! Неужели, Сергей Викторович, отсудив наследство у своих неожиданно обретённых родственников, уехал из города. Придётся искать переводчика, а это долго… Времени совсем нет…
На бюро завибрировал телефон. Дисплей высветил надпись « Копилка». Михаил с радостью нажал зелёную кнопку:
– Привет, родная! Почему не спишь? Уже светает…
– Мцыри, мне не даёт покоя запись допроса Эльзы. Она непросто истерит, она делает это осознанно, специально. Эльза чего-то боится. И потом, Мишка, ты что её треснул? – голос Ольги звучал недовольно.
Она не видела, как Исайчев, припомнив этот момент допроса, начал в гневе раздувать щёки, но она уловила в трубке грозное сопение мужа.
– … Так… так… так, я чего думаю-то … – виновато пропела Ольга. – наверное, я тоже треснула бы… Хотя это нехорошо! Отвратительно это!