Уже начало темнеть – коротки осенние дни, было сравнительно тепло, в шинели даже уютно. Уселся со своими чемоданами в крытый кузов автомобиля ГАЗ-51, разделённый на две части: переднюю – для грузов, заднюю – для пассажиров. Пассажирская часть кузова со стороны заднего борта была совершенно открытой, что и позволяло вести некоторый обзор.
Выехали при свете фар, машина мелко подпрыгивала на каких-то неровностях, встречные и попутные машины были редкими. Населённых пунктов проезжали мало, дорога казалась тёмной и долгой. Обмолвиться словом было не с кем, и это ещё больше удлиняло дорогу, тем более что обозревать окрестности из-за полнейшей темноты не приходилось. Наконец, после нескольких поворотов, проехали какое-то поле, въехали в лес и остановились у освещённого прожектором шлагбаума. Из небольшой будки вышел солдат с автоматом ППШ, открыл шлагбаум, и мы опять поехали. Это был первый пост при въезде по единственной дороге на территорию полка. Через него транспортировались боевые ракеты и другая техника в зенитный ракетный дивизион, контрольно-пропускной пункт в который располагался метрах в ста от шлагбаума. Дорога от шлагбаума уходила влево, опять в темноту, но это была единственная дорога, ведущая в жилой городок. Наконец-то опять остановка, более яркое освещение, широкие металлические ворота, за которыми в свете редких фонарей просматривались слева и справа от дороги какие-то дома. Ворота открыл опять автоматчик с ППШ. Так как было уже поздно и в штаб идти не было смысла – кроме дежурного там, по-видимому, уже никого нет, то старший машины посоветовал мне отдохнуть и показал дорогу к гостинице. Было темно, что-то рассмотреть в незнакомом месте было трудно, да и уже, честно говоря, после целого дня мытарств с предписаниями и переездами, без обеда и ужина, хотелось отдохнуть. Первый раз в жизни оказался в гостинице для офицеров, небольшой, всего на три или четыре комнатки, с ковровой дорожкой на полу и большим зеркалом посредине небольшого коридора. Постояльцами уже были три молодых лейтенанта, прибывшие в этот же день из других училищ. Так я и познакомился с Анатолиями Мироновым и Ламоновым и Колей Дорошенко, с которыми и предстояло служить в предстоящие годы. С первыми двумя связь прервалась после моего поступления в академию, а с Дорошенко мы продолжали общаться даже после увольнения со службы, работая в разных организациях министерства радиопромышленности.