– Как жаль, хорошенькая была девочка.
– Да, ещё повезло, что мать спасли, после всего, что она перенесла, это было либо кесарево, либо щипцы.
– Как назвали-то маленькую покойницу?
– Пока не знаю, врач пошёл искать отца, не хочет матери ничего говорить, она во время родов бредила, спаси Бог её душу, – перекрестившись, ответила санитарка своей напарнице.
– И воистину, помилуй нас грешных, Боженька! Такого ангелочка забрать, – и она прослезилась, утирая ладонью слезу, катившуюся по щеке.
– Ты видела, какие у неё были глазки?
– Да, таких я ещё ни у кого не видела.
Смысл последней фразы начал медленно, как во сне, доходить до меня. Не хотелось верить в безысходность и ужас происходящего, и это затормаживало все мои реакции. В начале услышанного мной разговора тревога росла подобно снежному кому и последняя фраза бросила мне этот ком в лицо.
Я обессилено сполз на пол вдоль стены коридора, и сердце, казалось, вот-вот остановится. Лиза так хотела девочку, она так мечтала о ней, куча одежды розово-пастельных тонов… какому ребёнку повезёт всё это носить? Наша принцесса стала королевой царства невинных.
– Вы отец Софии? – спросил кто-то.
– Это уже не имеет никакого значения, – едва слышно ответил я, не глядя на того, с кем разговариваю.
– Как не имеет?!
Возмущённый тон моего собеседника вывел меня из ступора и я нехотя посмотрел на того, кто пытался философствовать в такой момент.
Передо мной стоял врач акушер, который увёз Софию в кувезе из родильного зала. В кувезе, ставшем ей маленьким хрустальным гробиком.
– Что вы хотите?
– Чтобы вы взглянули на вашу дочь, – тон из возмущённого стал удивлённым.
– На опознание?
– Какое опознание? О чём вы? Ваша дочь жива, ей просто нужно провести несколько дней под наблюдением неонатологов, вот и всё. Она хорошо реагирует, все рефлексы нормальны, здоровый ребёнок, несмотря на форцепс.
Вероятно, выражение моего лица было настолько неординарным, что врач на этот раз участливо спросил:
– С вами всё в порядке?
– Да, теперь уже да, – облегчённо вздохнул я. – Куда нужно идти?
– Есть две палаты реанимации, идите в ту, что в конце коридора.
А я то заходил в палату, которая была ближе всего к входу в неонатальное отделение. Это было ошибкой, стоившей мне появлением седых прядей на висках и повышенным давлением на всю оставшуюся жизнь. Да, я принимаю таблетки каждый день, нет, мне ещё нет 60 лет и я не инвалид. Но эти маленькие белые кругляшки оттягивают момент финального выстрела прямо в сердце, который многоуважаемая и заставляющая меня содрогаться от страха госпожа Смерть готовит для вашего покорного слуги. Выстрел, от которого моё сердце разорвётся на куски, он будет произведён из пистолета известной многим марки под названием инфаркт.