Судороги сотрясали тело Олега одна сильнее другой, глаза закатились так, что видны были белки глазных яблок, помимо дождя пошёл град, он больно ударял по голове, плечам, спине. Согнувшись почти вдвое и прижав сына как можно плотнее к себе, я ускорил бег, но тут маленькое хрупкое тельце Олега выгнулось струной, как будто неведомая сила испытывала его на прочность. Удерживая малыша на руках, я попытался придать ему полусидячее положение, но тут Олежек опять резко выпрямился, глаза перестали закатываться, и взгляд стал осмысленным.
– Ты передашь ЭТО, – прошептал он и, сотрясаемый очередной судорогой, перевернувшись рыбкой из моих рук, упал на асфальт. Я никогда не забуду тот глухой звук, который произвела его голова, ударяясь о край разбитого и вечно забытого дорожными службами бордюра тротуара. Кровь хлынула ручьём, смешиваясь с грязью и дождевой водой, стекавшими в сточные воды.
Словно во сне, первые несколько секунд я тупо наблюдал, как мой сын лежит на краю дороги, истекая кровью, и в какой-то момент мне стало понятно, почему я сразу ничего не предпринял. Олега больше не били судороги. Тельце шестилетнего ребенка было расслаблено, глаза широко раскрыты, взгляд устремлён прямо перед собой, но то был невидящий взгляд. «Он мёртв», – пронеслось в голове, и уверенность в этом укреплялась с каждой, невероятно долгой, секундой. «И это Ты убил его, Ты не смог его удержать. Что ты скажешь Лизе, когда она спросит про своего обожаемого сынишку?»
Чувства вины, страха, растерянности сменялись одно за другим, создавая жуткий карнавал масок, каждую из которых я ненадолго выбирал, но ни за одной не смог спрятаться.
– Вам помочь? – раздался голос откуда-то издалека.
Ничего не ответив, я продолжал смотреть на своего сына, которого убил собственными руками. Капли дождя стекали по моему лицу, но и они смешивались с чем-то горячим и солёным, попадавшим в мой полуоткрытый от ужаса рот, и только сейчас я понял, что плакал. Первый раз в жизни. И тут я заметил остановившуюся рядом с нами машину, она просто не могла дальше продолжать свой путь, ибо переехала бы Олега, лежавшего на дороге, у бордюра тротуара.
– Что случилось? – спокойно произнес низкий, достаточно хриплый мужской голос, тем самым выводя меня из оцепенения.
– Олег! – закричал я и, резко опустившись на колени, опять подхватил безжизненное на этот раз тело на руки.