Она объяснилась.
– Видишь ли, – сказала она, садясь в рабочем комбинезоне, делавшем её высокую фигуру классической статуей в комбинезоне, и тесно складывая ноги в композицию «леди знает», – генетическая информация – сложная и непредсказуемая штука. Да ты у своих учёных спроси.
В саду цвёл трёхлистный цветок, источавший жгучий густой аромат и, жужжа, работали пчёлы – обыкновенные, не улучшенные. Они перелетали с одного развёрстого розового креста на другой белый, как снег, и знали, очевидно, что делают. Пенёк, на который присела леди Сунн, тоже предложил миру свои побеги, он не был обречён на смерть.
Отец, в белом костюме, тревожно взглянул на лягушку, сидевшую на посыпанной белым и рыжим камнем дорожке и смотревшую на царя выпуклыми задумчивыми глазами. Он взглянул также на свои штанины, уже носившие следы прогулки между дорогих высоких кустов с мощно распустившимися в кочан капусты излюбленными цветами подарившей ему сына жены.
Каждая капля в этом саду имела цену. Женщина, невероятной красоты, небрежно присевшая в этом изобилии прейскуранта высших ценностей, смотрела на него, как лягушка – взвешивая и размышляя. Он знал – и каждой клеточкой рода Баст, жаждущей оставить за собой и только за собой власть – что она воплощение и результат длинного пути. Этот путь выражался в двух словах – унаследовать всё.
Его всегда заботило только это. Ещё ему хотелось сорвать какой-нибудь цветок и преподнести ей – но это не разрешалось.
– Хочешь сказать, – начал он, подходя и протягивая руку, – что может получиться, как со мной?
Леди Сунн усмехнулась.
– Вообще-то, я имею в виду, что он ни в кого не влюблён.
Она позволила ему взять её руку и поцеловать утончённо длинные пальцы, запачканные в земле. Она всегда работала без перчаток.
Он выпрямился, досадуя на то, что она с лёгкостью его обыграла, и неохотно отпустил её руку.
– Одно радует, – завершая разговор, сказал он. – Теперь я знаю, что влюблён в тебя.
И прибавил:
– Это следует сохранить. – И улыбнулся.
Она с некоторым недоумением взглянула на него.
И вот Билла оставили в покое.
Что же касается смеха при упоминании маленькой колонии, всплывшей, как из вод Потопа, в беседе двух шалопаев, то смех был вполне объясним с точки зрения всеми нами уважаемой логики.
Эриду была разрушена. Она не существовала более и менее тоже. В результате ряда случайных событий, кои, вероятно, как приписывал – это мы заметили – всем событиям сир Александр, произошли не случайно, планета номер седьмая перестала быть в наличке.