– Может, хватит… – Предложил он. – Обезьяна без кармана потеряла кошелёк…
Он помолчал.
– Биллу коники показывайте, а я честный, нецелованный.
Он встал и заглянул за камень. Отзвуком в башке раздался смешок, и ощутилось сожаление, что ли. Кто-то словно сказал – «он отказался», и Энкиду сам мгновением испытал разочарование. И тут же всё ушло, и притом без малейшей горечи, без обиды.
Одежда, сползшая почему-то на ту сторону, грудой лежала среди гальки. Энкиду неторопливо оделся, ощущая приятную ясность в голове. Может, ясность объяснялась незнакомым климатом, или скажем, лёгким чувством голода.
На корабле особенно в последнее время большая часть экипажа несколько преувеличенно употребляла тонизирующие жидкие вещества. Теперь всё это выветривалось… Возвращалась первозданная, почти младенческая, чистота чувств.
Леди Шанни тонизирующими веществами не злоупотребляла, потому и была склонна к занудству. Новая жизнь под деревом на каменном ободке вокруг тихой поляны не заладилась.
Ас опять завёл:
– Оставили братьев.
– Да, им бы сестрицу.
– Девушка с чувством смешного, вроде Билла нашего Баста?
– Ты думаешь, ей бы не светила семейная жизнь?
– Я думаю, миру довольно одного Билла. Он ведь хорош? – Поглядев на Шанни.
Шанни кивнула без малейшего промедления.
– Все вы хороши. – Был её ответ.
– Это не ответ. – Заартачился Ас.
Шанни рассердилась без подделки.
– Я типа присягу ему должна принести? Что за тема? Сколько можно про них говорить? Меня сейчас больше беспокоит собственная жизнь. Жизнь Шанни.
Она мстительно взглянула.
– Ты на дереве не смотришься.
– Что?
– Как-то тебе дерево не идёт.
А поляна была, действительно, тиха и имела форму почти правильной окружности. Белые цветики росли в середине и тоже по кругу, и над ними кружилось белое марево. Пыльца витала, поднятая воздухом, но выглядело так, будто рой неуловимых существ хороводится без устали.
До сей поры они никого не встретили, – ну, кроме портрета, если изображённую на нём стёртую суровую личность можно засчитать за первого аборигена. Ах, да – ещё крокодил, ну, как же.
Валун на той стороне зелёного озерца травы виднелся сквозь листья, искусно вырезанные из зелёной бумаги.
«И всё же мы здесь обязаны начать новую жизнь».
Чувство ли противоречия, свойственное нибирийцам или иные какие сложные побуждения, но, едва подумав про новую жизнь, Шанни вслух произнесла: