Она во сне вспомнила про человека, сделавшего из дерева куклу и вдохнувшего в неё жизнь, и рассмеялась.
Смех оборвался, когда она увидела, что из кастрюльки на неё с интересом смотрит лицо – только глаза закрыты и под тестяными веками двигаются глазные яблоки. Шанни медленно протянула руку, взяла со стола шкурку какого-то плода и бросила возле стола. Потом шагнула и, наступив на скользкое, упала.
Кастрюлька тоже упала и покатилась.
Шанни почувствовала, что глаза её мечутся под плотно сомкнутыми веками, а дыхание совершается в ускоренном темпе.
Руки и ноги были холодными и влажными, но лоб в испарине, а за воротником ползла жгучая струйка.
Оказывается, пока Шанни спала, она подчистую забыла о том, что происходит. Она испытывала не страх, а досаду, что ничего не придумала.
Ящик не покачивался, очевидно, была сделана остановка. Шанни решила удостовериться и приподнялась, – тотчас её бросило на пол. Стены поменялись местами.
Ящик принялись выгружать и сильно толкнули. Шанни вскрикнула. Снаружи послышался яростный упрекающий голос. Шанни это слегка успокоило – раз они беспокоятся о сохранности груза, значит, не такие они несведущие в лингвистике, как хотели казаться…
Ящик перенесли под вскрики куда-то и поставили.
Стало тихо в ящике и вокруг.
Потом крышку поддел язычок инструмента, и Шанни хотя и знала, что следует зажмуриться, была ослеплена.
На один миг она увидела солдат, толпящихся, солдат, выстроенных в цепь, солдат, входящих и выходящих во множественные двери. И откуда дядя Мардук взял столько?
Форма производила впечатление однообразной и серой. Пушка ворочалась с хоботом. Холм и другой, заходят друг за друга косолапо.
Она очутилась в военном лагере, на бивуаке – так это красиво называется? На летних квартирах оккупантов… или не оккупантов.
Грязная растоптанная земля разрезана дорогой, – хорошее горное шоссе… да, вполне приличное, растерянно подумала Шанни.
Всё, что она успела увидеть – увидела и хорошо, что поторопилась. Отодвинулась стена из солдатских спин. Машина, из кузова которой выгрузили ящик, подъехала совсем близко к низенькому помещению – такой же ящик, но побольше.
Хохот возник и сразу прервался. Она сообразила, что на сей раз звук относится не к ней. Смеялись над одним из однообразных солдат, совершившим оплошность.