Петруха, после очередной попытки стать твёрдо на ноги, присел, прислонившись к забору.
– Ты прямо как наш парторг. Тому тоже – хлебом не корми, водкой не пои, дай только Петра Константина… новича повоспитывать.
– Гореть тебе в аду, алкоголик несчастный!
При этих словах взгляд Петрухи упал на козлиные копыта, которые просматривались при тусклом освещении фонаря в промежутке между землёй и нижней частью забора. Мороз продрал его по коже. Он несмело поднял голову вверх и увидал козлиную морду, приобретшую зловещие очертания на фоне полной луны. Состояние шока и дикий страх охватили всё существо горького пьяницы.
– Бросай пить, говорю тебе, пока не поздно!
Последние слова Авдеича вывели из оцепенения бедного Петруху, и с дикими криками «чёрт, чёрт!» он, подброшенный невидимой пружиной, вскочил на ноги и помчался, не переставая орать, по слабоосвещенным улицам к родимой хате. Чем ближе был его дом, тем меньше хмеля оставалось в перепуганной голове. А когда перелетел порог, был уже трезв как стекло.
Первое, что он прокричал жене, было: «Где икона, Валюха?», чем поверг её в неописуемое изумление. Она, видя его состояние, поняла, что расспросы бесполезны, молча достала из шкафа завёрнутую в рушник икону, которой их когда-то благословляли её родители, и, развернув, подала. Петруха с иконой в руках рухнул на колени, стал осыпать лик Божьей Матери поцелуями, креститься и шептать:
– Господи, помилуй, спаси и сохрани от нечистого. Укрепи дух мой, дай мне силы бросить проклятую водку. Не отдавай меня этому козлорогому…
Жена долго стояла и смотрела с удивлением и скорбью на мужа, и только выдохнула:
– Всё, видать, допился до чёртиков!
После он ей рассказал, как повстречался с самим Сатаной и как еле унёс от него ноги. Вот так дед Гарринча, сам того не подозревая, закодировал самого отъявленного пьяницу нашего посёлка, который теперь исправно ходит в церковь, и уже несколько лет никто не видел его в пьяном виде.
Теперь не только жена, но и соседи говорят, провожая Петруху взглядом:
– Золото – не человек.
Наверное, нет такого коллектива, в котором не было бы своего шутника, юмориста-приколиста. На нашей шахте №54 их можно было насчитать не менее десятка. Но никто не мог составить достойную конкуренцию слесарю ВШТ Макару Макаровичу Сосновскому. Он так изводил всех своим похабным юмором, шутками-прибаутками, подколками, розыгрышами и издёвками, что одна половина коллектива его ненавидела тихо, а другая – вполне открыто. Но все вместе обожали слушать, как Сосновский кого-то задевает, и радовались как дети, что не их самих. Кто же не любит посмеяться над другим?