– Ты знаешь, как зарастает пожарище, Све-е-ета? – в голосе парня слышалось отчетливое драконье шипенье. – Я тебе рас-скажу. Через век будут ели под самое небо. Лет через пятьдесят, когда ты уже будешь старая карга, – всякие там клены-дубы. Через двадцать, когда твои детки скрутят тебе кармический фак и пошлют подальше, – береза с сосняком… А начнется все с сиреневого моря иван-чая… Но только следующим летом, понимаешь?
В глазах Светки промелькнул страх. Ян не мог за это поручиться – темнело стремительно, как в тренировочном шлюзе или в центрифуге от перегрузки, но тело, прижатое коленом к дну еловой реки, судорожно колыхнулось, дрожью отзываясь на каждое слово. О, неужели мне повезло, и ты знаешь о трагедии в домике под Воронежем?
– Мне бы убить тебя… – выплюнул яд мечты Заневский, – да есть вещи поинтересней. И можешь сопротивляться сколько хочешь.
Выдернуть из поясных петель ремень – вопрос сноровки и секунд по счету. Светка – девушка не промах, но пощечина пахнет игрой… Ян вздохнул. Ничего ты не поняла, Светка. Это только в средневековье да в дешевых романах отыметь дочь своего гонителя – прекрасно и увлекательно. А мне противно до тошноты. Ремень черной змеей скользнул под цепочку наручников, и уже без особых задержек затянулся на соседней елке.
Ян критически осмотрел результат своей работы. Растрепанная Светка, притянутая за руки к шершавой коре, поднимала свободными ногами демонову тучу сухой лесной тины, а смолистый, пронзительно свежий воздух полнился отборным матом, мольбами о помощи и проклятиями. Все было настолько бессвязным, что и ниточку дешевых бус смысла не собрать.
Скукоженная от невесть откуда взявшегося арктического холода хакерская составляющая Яна вдруг подняла голову и тихо пискнула короткое: «Импланты». Мда, это мы упустили. Надо было взять глушилку, а впрочем… Сильные мужские руки перехватили беснующуюся нимфу за шею, с упором прямо на сонную или яремную, не важно. Только пульс под пальцем шкалит, как сумасшедший, а девчонка уже задыхается и, слава богам, не додумывается послать папочке сигнал «спасите мою душу или хотя бы задницу».
Ян откинул в сторону выбеленные химией пряди, в темноте чуть ли не фосфоресцирующие, как у водяницы. Порты имплантов шли по светлой коже рубцом языческой руны.
– Ныряй, Светка, – выдохнул Ян, окончательно срываясь с нейтрали. Да и какая тут, к чертям, нейтраль, если он больше никогда не увидит синих глаз деда Саши, никогда не прижмется щекой к теплому пледу на плече деда Кира, и никто, ни-кто, не поправит прицел у самодельного лука…