— Нет, я погорячилась, — ответила Юна, глядя на следы от файерболов. На миг ей стало стыдно. — Просто прибери здесь.
С Дхиррайма станется запереть капризную принцессу в каком-нибудь подвале. Лучше она сменит тактику, сделает вид, что смирилась. Возможно, это усыпит его бдительность.
Авилина поклонилась, а потом активировала амулет с бытовым заклинанием.
Пока пленница ела, стайка элементалей промчалась вдоль стен, стирая, словно ластиком, черные пятна. Затем, с деловитым жужжанием, закрутились над кроватью.
Юна искоса наблюдала за ними.
Она быстро опустошила тарелки. Возможно потому, что была голодна. Но не почувствовала вкуса еды, только горечь от осознания собственной беспомощности.
Но если ее похититель думает, что она сдастся, то он ошибается!
После трапезы Авилина помогла Юне одеться и причесаться.
— Чьи это вещи? — спросила принцесса, разглядывая нитку гранатов, которые драконица ловко вплетала ей в косы. — Платья и драгоценности?
Небольшие, размером с ноготь, кристаллы переливались на солнце всеми оттенками красного: от ярко-алого до насыщено-бордового. Казалось, внутри каждого зернышка пляшет пламя — живое и необузданное, желающее вот-вот вырваться на свободу.
— Все это принадлежало госпоже Бер-ан-Схар, — ответила Авилина.
— Принадлежало?
— Да, она умерла. Наш хозяин ее очень любил…
Сердце Юны кольнуло разочарование.
— Любил… — эхом повторила принцесса.
— Он очень страдал, когда ее не стало, и до сих пор страдает, — словоохотливо пояснила служанка. — Поэтому и вещи сохранил. Хотя по нашим обычаям все это следовало сжечь вместе с телом, чтобы в краю Вечного Пламени у госпожи Даяны была память о прошлой жизни.
Сердце сжалось сильнее. Стало холодно и тоскливо.
Неужели Дхиррайм был женат?
Впрочем, почему бы и нет, ему ведь уже лет сто. Но что-то не похоже, что он очень любил свою жену, иначе не отдал бы ее вещи другой!
Вернулась злость, которая, казалось, уже утихла.
Юна вспомнила, как Дхиррайм ее целовал. И снова обида затопила принцессу.
Неужели для него нет ничего святого? Хранить память об одной женщине и в то же время соблазнять другую?
Она нервно рассмеялась, глядя, как по рукам пробегают язычки пламени.
Дхиррайм никогда не изменится. Для него не существует запретов, если речь идет о собственной выгоде.
— Он еще больший мерзавец, чем я думала, — процедила Юна, чувствуя, как внутри отзывается пламя.