– Но я до сих пор не знаю, сколько у вас метров?
– А сколько вам надо?
– Я же писал в объявлении: мне нужна равноценная площадь.
– Зачем вам столько?
– Простите, но это уже моё дело. Сколько у вас метров?
– Почти двадцать.
– Что значит почти? Пожалуйста, точнее.
– Около пятнадцати. Но зато напротив стадион.
– А причём здесь стадион?
– Там можно зарядку делать.
– Я не делаю зарядку. Ещё раз спрашиваю: сколько у вас метров?
– Шестнадцать.
– Жилой площади?
– Общей. Жилой – восемь. Но зато со стенным шкафом.
– Мне не нужен шкаф. Мне нужна комната.
– Стенной шкаф лучше, чем комната – за него платить не надо. А туда раскладушка влазит, там спать можно.
– Я не хочу спать в шкафу.
Арский хохочет. Саныч кладёт трубку.
– Вот так все дни. Чего только не предлагали: и комнату в тихом семейном общежитии, и полуподвал, но с двумя гаражами, и…
Арский прерывает его.
– Ты и в правду решил уезжать?
– А сколько ещё тянуть? Жены нет, собака умерла.
А там – дочь, внучка, море и солнце – просто рай!
– А я? На старости лет расставаться?
– Поехали со мной, ведь ты уже не служишь. Откроешь свой театр, народ к тебе набежит – ведь ты столичная штучка, Заслуженный артист!..
– Нет, на службе или без службы, я из моей Москвы никуда не двинусь.
– А ты уверен, что это ещё твоя Москва?.. Улицы переименованы, старые здания снесены или проданы под офисы, рестораны и ночные клубы… И истинных москвичей почти не осталось – они все уже или за пределами города или в других странах. Выйди на улицу, посмотри на лица: ощущение, что ты где-то в Средней Азии, на Кавказе, или в Китае… Нет, я ничего не имею против этих людей, большинство из них приехали честно трудиться и зарабатывать на жизнь, но… Ведь лица жителей – это коллективное лицо города. Так что это, конечно, Москва, но уже не твоя!.. Изменилось всё: и архитектура, и население, и образ жизни, и, главное, ритм, сумасшедший ритм, который могут выдержать только молодые. Москва для них, это их город, их время. А мы уже балласт, ракушки на дне большого судна.
Аркадий Сергеевич замахал руками.
– Кончай трёп!.. – Указывает на расставленные макеты. – Ты ведь в этом городе каждый дом к груди прижимал, каждую церквушку ладонями гладил!.. Пройдёт хандра, и передумаешь, как в прошлом году, как в позапрошлом…
– Нет, Аркадий, уже не передумаю. – Саныч снова уселся на табуретке. Помолчал. Потом вдруг сообщил. – Сегодня мне приснился Кутузов.