– И что с ней? – поинтересовался констебль.
– Она открыта, – дрожащим голосом проговорил пугливый жилец, любящий утренние прогулки. – Когда я проходил мимо к лестнице, её качнуло порывом ветерка, и она даже заскрипела. Мне стало жутко. Дверь не должна быть открыта.
Но, тем не менее, эта дверь была приоткрыта и сейчас, немного, но заметно.
– Вы заглянули туда? – уточнил констебль.
– Что вы! Как можно? – замахал руками пугливый мужчина. – А вдруг там… мертвец?
Он широко открыл перепуганные глаза и отёр пот со лба.
– А кто живёт в этой квартире? – констебль принялся за дело.
– Герр Штальман, саксофонист из городского оркестра. Очень достойный, спокойный и порядочный человек.
Констебль подошёл поближе к двери и прислушался. Из квартиры не доносилось ни звука.
– Герр Штальман, – позвал он, – у вас всё в порядке?
Ответа не последовало.
Тогда констебль решительно распахнул приоткрытую дверь и шагнул за порог, жестом приглашая свидетеля следовать за ним. Хозяина квартиры они увидели сразу, как только вошли в гостиную.
Крупный мужчина средних лет в домашнем халате сидел в кресле посреди комнаты. Руки его были крепко прибиты к деревянным подлокотникам большими гвоздями. Во рту торчал кляп, глаза почти вылезли из орбит, а на лбу, как клеймо, большая кровавая буква Z. Завершением ужасной картины был огромный кухонный нож, проткнувший грудь несчастного на уровне сердца.
Свидетель, увидев это, побледнел до зелёного цвета и опрометью кинулся в коридор, зажав рот рукой, и оттуда донеслись характерные звуки – беднягу выворачивало наизнанку. Самому констеблю тоже стало не по себе. Он быстро ухватился за телефонную трубку, не забыв, однако, взять её платком, и позвонил прямо в управление криминальной полиции – передавать сейчас информацию по инстанции было просто неразумно. И облегчённо вздохнул, услышав, что вызов принят. Затем вышел в коридор, прикрыв за собой дверь, и стал ждать.
Конец ознакомительного фрагмента.