– Оляна, смотри за детьми, – наказал Павло, – прощай сестра, свидимся, даст Бог.
– А мы с Маричкой приедем вслед за вами, – сказала Лукерья.
– Чего еще вам туда тащиться, – невольно вырвалось у Тихона.
– А как же! Как козаки без знахарок? А кто вам раны залечивать будет? – спросила Лукерья. – Козацкое дело воевать, а наше дело – на ноги подымать. Так что, мы с Маричкой обоз соберем с трех-четырех подвод и приедем.
– Вот неугомонная баба, – выругался Тихон, – а, делай что хочешь, – он махнул рукой, зная характер своей жены.
Когда речь шла о лечении раненых, она была непреклонна, и Маричку такой воспитала.
– Дочь, ты иди в балку, собирай побольше трав, суши, готовь снадобья, настойки, – распорядилась Лукерья, – а я схожу к Василине, бабе Одарке и Явдохе договориться, когда тронемся.
– Хорошо, мама, – сказала Маричка, беря корзину.
За хутором Маричка встретила деда Якима.
– Здравствуйте, дед Яким, – поприветствовала Маричка.
– Здорова была, Маричка, – ответил он.
– А что, помогает вам растирочка, дедушка?
– Растирка хорошая, но мне бы такой, чтоб годков двадцать сбросить, – сказал дед, скручивая табак, – я бы на коня и айда с хлопцами воевать. А то сижу тут на пеньке, комах кормлю.
– Или вы, дедушка, еще не навоевались?
– Эх, и на мой век выпало, и Хотинскую прошел, и под Переяславом. Да, было время. Как польское войско под Цецорой проиграло у османов, так поляки обратились к козакам за помощью, обещая нам права и привилегии. Мы ж с поляками плечо к плечу стояли, не дали Осману завоевать Украину и Польшу. Да, мы тогда в третий раз Петра Сагайдачного гетманом выбрали, но он был раненый в руку отравленной османской стрелой и вскорости скончался, оставивши нас в великой печали. Так вот, – дед закурил люльку. – А ты куда?
– В балку иду, за травами.
– Небось, Лукерья обоз собирает? Неугомонная твоя мать. Молодчина. Много козаков на ноги поставила. Я когда под Переяславом раненый был, меня тоже одна козачка лечила, зеленоглазая, кровь с молоком, коса по пояс. А я так и не мог твою бабушку забыть, Ульяну. Вот так-то. Ну иди, козачка, собирай травы, пока ведрышко Господь дает. Слава тебе, Господи, – перекрестился дед Яким.