Тень двигалась по смятой поверхности постели – покачивающаяся веточка с дрожащими на ветру листьями в тонком луче света, пробивавшемся под углом внутрь комнаты. Фло оставила после себя свой аромат: в душном воздухе номера, на простынях и в его мыслях. Ему стоило бы знать, что она покинет его так же внезапно, как пришла: на своих условиях и ради своих желаний. Хотя желания были обоюдными. Только что она была здесь, и вот уже ее нет. Тарент все еще слышал ее шаги, удалявшиеся по коридору. Он был физически вымотан после тряского путешествия, разговоров, секса, но при этом насторожен и взбудоражен, не готов ко сну. Тибор подошел к окну и приподнял жалюзи, впуская в помещение искусственный свет с улицы. Затем потянул еще раз за задвижку, и, к его удивлению, ручка, высвободившись от краски, которая опечатывала раму по периметру, внезапно поддалась и окно открылось. Восхитительный ледяной воздух, клубясь, вился через узкую щель. Снаружи холодный ветер бушевал между низкими зданиями. Он трепал кроны деревьев, шелестя листьями, а ведь Тарент думал, что никогда в жизни уже не услышит этот звук. Внезапно он вспомнил какие-то картинки из детства, как играл в лесу, где росли колокольчики и где ждала мать, о подростковом романе, долгих и невинных прогулках по сельской местности, а еще о каникулах в северной Германии, и все это на фоне шелеста и шуршания сочной зеленой листвы на ветру. Тарент прижался лицом к холодному стеклу, глядя на подсвеченные снизу листья, мрачно трепетавшие на фоне неба. Он ощутил приятное дуновение сквозняка на шее и плечах, подумал о холодных днях, темных ночах, минувших перспективах. Он пытался вспомнить и другое, каким оно когда-то было, не так давно, еще при его жизни, но теперь, когда Фло оставила его одного, в голову лезли мысли только о жарких, убийственных днях в Анатолии, о безнадежном и нескончаемом зное, голых холмах, бесплодной земле, детском плаче, прерывистых взрывах мин и грохоте куражливой стрельбы, об изувеченных конечностях, звуках и запахах человеческой смерти.