А я?
Вечно у меня все по-дурацки!
Телефон в руках заливается громкой трелью, заставляя Сарматова поморщится.
«Элла Федоровна», - высвечивается на экране имя абонента.
- Кто это? – кивает на трубку шеф.
- Мама Никиты, - блею я нерешительно. Медлю. Не отвечаю Махровой, но и звонок не отбиваю.
- Дайте сюда, - забирает из моих ватных пальцев трубку Сарматов. Решительно выключает сотовый и кладет его в карман своего пальто. – Пусть пока побудет у меня, - заявляет не терпящим возражения голосом.
Выдыхаю, еле сдерживаясь, чтобы не нахамить. Нельзя! Еще не хватало сейчас без работы остаться. А Никита просил уволиться перед свадьбой. Хорошо, я его не послушала. Мерзкий хорек!
Пальцы сами сжимаются в кулаки. А глаза застилают слезы. Гадский слизняк. Никогда не прощу!
- Ксюш, нам сейчас куда? - оборачивается ко мне водитель Сережа. – Что-то связь пропала, - кивает на задумавшийся навигатор.
- Да, до моста, а потом сразу направо, - объясняю скороговоркой. – Я могу тут выйти, - обращаюсь к Сарматову. – Тут пешком минут десять идти.
- Мы вас довезем до места, Ксения Леонидовна, - холодно пресекает разговоры Сарматов и удивленно смотрит на проносящиеся мимо нас пожарные машины. – Горит что-то… У вас тут ЧП какое-то. Лучше по улицам не разгуливать.
- Вон и менты несутся, - усмехается с переднего сиденья Денис.
- Да там особо гореть нечему, - выдыхаю я, чувствуя как сердце заходится от неуемной тревоги. – Вдоль реки частный сектор, а за ним - молочная ферма.
- Наверняка конкуренты подожгли, - цедит Сарматов. – Может, вернемся в город, Ксения?
- Не могу, Георгий Алексеевич, - решительно мотаю головой. – Там дедушка!
- Хорошо, - морщится шеф. – Заберем вашего дедушку и отвезем вас в город. Приставлю вам охрану.
- Ой! Зачем? – мяукаю испуганно.
- Пусть от Махрова оградят. Нечего вам одной оставаться.
- Спасибо, - порывисто киваю я. А сама вытянув шею, пытаюсь разглядеть в лобовое стекло, что же все-таки горит? Ферма? Не похоже!
- Дальше не проехать, шеф, - вздыхает Сережа, глуша двигатель. И я в ужасе гляжу на дорогу, перегороженную полицейскими и пожарными машинами, на толпу соседей, вытягивающих шеи. Ничего не понятно.
- Идем пешком, Ксения Леонидовна, - приказывает мне Сарматов, выходя в итальянских туфлях ручной работы в нашу деревенскую грязь. Выскакиваю из машины, проваливаясь по щиколотку в лужу. По тающему снегу бегу к нашему дому. Но вижу только обугленные стены и скорую, замершую рядом страшным предзнаменованием.