Яким тут же это подтвердил, заказав себе половину меню таверны,
да еще и две бутылки вина в придачу.
— Александр Иванович, ты по-прежнему не пьешь? — покачал он
головой, смотря на стакан с минеральной водой, стоящий напротив
меня. — Как можно так пресно жить, не понимаю?!
— Ну, не всем же так ярко гореть...
— Да, это дано не каждому, — подбоченился Наливайко, утоляя
первый голод и озираясь по сторонам. — Воля, друг мой, воля – вот
что главное в этой жизни. Я свободный человек и от этого дышу
полной грудью, ни перед кем не пресмыкаюсь и сам себе хозяин. От
этого живу широко, ем, пью, люблю женщин... В общем, как ты
понимаешь, ничего за то время, которое мы с тобой не виделись, не
изменилось... И тебе, кстати, тоже надо попробовать...
— Что именно попробовать? — не понял я, до этого продолжая
наблюдать за толпой на площади, продолжающей чествовать
добровольцев и их предводителя в лице генерал-губернатора Козицына.
— Пить и любить женщин?
— Видя твою кислую мину, не помешало бы, — кивнул тот, опустошая
первую бутылку и косясь на двух молодых альтарианок, сидящих за
соседним столом. — Вон какие ходят вокруг... Что по-прежнему один,
так и не женился после той своей?
Наливайко осекся и вовремя замолчал под моим строгим взглядом,
понимая, что лучше в данный момент эту тему не поднимать. Но я
решил не обострять ситуацию. Хоть мне было и неприятно слышать
подобное в свой адрес, но, во-первых, это говорил не кто-то
посторонний, а мой друг и товарищ. А что позволительно другу, то не
позволительно никому другому. Во-вторых, Яким, между прочим, час
назад спас меня от гибели ну или по крайней мере от серьезных
увечий, и платить своему спасителю отповедью и злобой я не хотел. К
тому же я так до конца и не понял, о какой из моих так называемых
«любовей» говорил захмелевший кубанец. Вместо грубого слова я решил
уколоть полковника в ответ:
— Да и ты, старина, вижу, что до сих пор не окольцованным
ходишь, — холодно улыбнулся я, наблюдая, как Яким краснеет, то ли
от упрека, то ли от выпитого вина. — Что, во все Галактике так и не
нашел достойную, после того, как Наэма тебе дала отворот
поворот?
— Засчитано! — весело рассмеялся Наливайко, махнув рукой. —
Один-один... Ты же знаешь, что я птица вольная и никакая девичья
красота не может упрятать меня в клетку, даже в золотую... Кто это
такая – Наэма?! Не знаю и уже не помню... Много таких Наэм было у
меня, еще больше – будет, да хранит Господь наших маленьких друзей
карринатов, которые продлили нам жизнь и молодость своими
чудо-инъекциями!