Книга мертвых философов - страница 13
Жиль Делез выбросился из окна своей парижской квартиры, чтобы избежать страданий, связанных с эмфиземой;
Деррида умер от рака поджелудочной железы в том же возрасте, что и его отец (скончавшийся от той же болезни);
Мой учитель, Доминик Жанико, умер в одиночестве в августе 2002 года на пляже неподалеку от тропы Ницше на окраинах французской Ниццы после сердечного приступа, приключившегося во время купания.
Смерть ходит рядом и все время становится немного ближе. Забавно, не правда ли?
Мое собственное восприятие смерти ближе к Эпикуру и его знаменитым четырем постулатам: бог не страшен; смерть ощутить невозможно; то, что является подлинным благом, легко достигается; все, что есть зло, легко уничтожить. Он пишет в конце приписываемых ему четырех сохранившихся писем:
Привыкай думать, что смерть для нас – ничто: ведь все и хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений. Поэтому если держаться правильного знания, что смерть для нас – ничто, то смертность жизни станет для нас отрадна; не оттого, что к ней прибавится бесконечность времени, а оттого, что от нее отнимется жажда бессмертия.
Эпикурейская точка зрения на смерть имела огромное влияние в античные времена, как можно заметить у Лукреция, и была заново открыта философами типа Пьера Гассенди в XVII веке. Она представляет собой не похожую на другие и достаточно мощную часть традиции западной мысли, которой обычно уделяется недостаточно внимания и которая хорошо выражается словами: «Пока я есть, смерти нет. А когда будет смерть, меня не будет». Таким образом, нет смысла беспокоиться относительно смерти, а единственный способ достигнуть спокойствия души состоит в отказе от тревоги, связанной с жизнью после смерти.
Несмотря на всю свою заманчивость, очевидная проблема этой позиции состоит в том, что она не может ничего противопоставить одному аспекту смерти, с которым тяжелее всего справляться – не нашей собственной смерти, а смерти тех, кого мы любим. Именно смерть тех, с кем мы связаны узами любви, лишает нас сил и смысла, разрывая тщательно скроенную ткань личности. С моей точки зрения, как бы странно это ни звучало, мы становимся самими собой лишь в горе.
Иными словами, обладание самостоятельной личностью заключается не в каком-то мнимом самопознании, а в признании части нас самих, которая безвозвратно теряется. Главная сложность состоит в том, как представить себе, насколько мы можем оставаться довольными или спокойными в случае смерти любимых нами людей. Я не буду обещать, что могу ответить на этот вопрос, однако читатель заметит, что этот вопрос изучен и развит в некоторых из приведенных ниже статей.