Кумари появляется всего на несколько секунд. Она садится у окошка, окидывает пришедших царственным взглядом, и на мгновение мне удается заглянуть в ее глаза – скрывается ли за ними дух Теледжу? В любом случае, на взгляд десятилетней девочки это властное снисхождение похоже меньше всего. Затем Кумари величественно встает и удаляется в свои покои.
– Ну что же, пойдемте дальше? – продолжает Раджендра и увлекает нас за собой мимо вяленой рыбы, разложенной прямо на земле, продавцов листьев дерева сал («для молельной пуджи», как рассказывает наш гид) и голубиного корма.
– Голуби в Непале символ мира, – поясняет Раджендра. – Их почитают и кормят повсюду. Но особенно много голубей на Королевской площади. Вы тоже можете покормить, если хотите. А вот здесь был старинный индуистский храм шестнадцатого века. – Раджендра показывает на обломки фундамента, обнесенные лесами. – Он назывался Кастамандап, деревянный храм. Говорят, он был построен из древесины только одного дерева. Во время землетрясения здесь случилась трагедия. Был выходной, и в храме организовали сбор крови. Внутри было много людей, и когда крыша рухнула, под обломками погибли сразу тридцать девять человек. Да, землетрясение никого не пощадило, – вздыхает наш гид, – ну да ладно, хватит о грустном. Вот здесь был другой храм, звался он Маджу Дега. Теперь от него остались одни ступени. Но и у них есть своя история. Когда-то много лет назад на них любили отдыхать и курить траву хиппи, а сам Маджу Дега так и прозвали – «хиппи-храм». Да, было время. А вот в том дворце обитало королевское семейство, и окно, – Раджендра показывает на золотые ставни, – называли судебным. Когда приводили преступника, сам король принимал оттуда решения. Суд был коротким: вору отрубали руку, а убийце – целую голову…
* * *
На следующий день мы с Асей едем в Бхактапур, знаменитый город горшечников в четырнадцати километрах к востоку от Катманду. Старинные стены Бхактапура, покрытые глиняной пылью, разложенные на просушку горшки и другая утварь, бездомные курицы, уличные гончары, прядильщики, резчики по дереву, вязальщики и даже крутильщики свечных фитилей – все это сконцентрированное былое настолько гармонично, что даже неправдоподобно. Ощущение такое, словно попал в музей. А люди между тем здесь живут и работают, играют в шахматы и общаются прямо из окон своих домов, разделенных тугими запутанными переулками.